Иоанна Хмелевская - Жизнь как жизнь

Всем участникам передряги удалось в конце концов прийти в себя, и все сошлись на том, что две юные преступницы совершили потрясающий, героический, невероятный подвиг, за который им положены честь и хвала. При переходе в следующий класс они получат особую письменную благодарность, а до конца года их освободят от всех общественных обязанностей.

— Ну вот и на тебе, — сказала сердито Тереска Шпульке на последней перемене. — Эта глупость — целиком твоя работа. В сравнении с ней донос на режиссера вообще в счет не идет. Ты что, оглохла, когда она про все это объясняла?

— Оглохла тогда аккурат ты, — ответила измученная и исстрадавшаяся Шпулька, над головой которой прогремели все громы. — Я слышала, что она говорила, но она вечно о чем-нибудь нудит и нудит. Я думала, она просто нас нарочно заставляет делать такие невозможные вещи: дескать, слабо вам. Ну может быть, я что-то там и прослушала. Я даже удивилась, что это вдруг все наши девчонки такие услужливые стали, все подсовывают нам разные там адреса. Мне и в голову не пришло, что это было так прилично организовано. Ой, мамочки, что же я пережила… и на кой черт я списывала эту домашнюю работу?

— Я так надеялась, что у вас ничего не получится, — призналась Магда, все еще слегка оглушенная событиями. — Вы молчали как рыбы, я и думала, что никто не хочет давать. Не выношу садовых работ! Ну вы и натаскали, лапочки мои, забодай вас комар, закусай вас корова… Оказывается, на Тереску нет управы…

* * *

Участковый ждал Тереску с явным нетерпением. Вместе с ним в комнате сидел Кшиштоф Цегна, который все еще выковыривал из разных частей тела невидимые, но остро ощутимые иголочки. Непрестанные мелкие и щекочущие уколы довели его до кипения, которое странным образом преобразовалось в следственный энтузиазм. С бешеным упрямством он убеждал участкового, что все это странное дело они должны сами до конца распугать и, только узнав, что скрывается за всеми странностями, передать дело следственным органам.

— Это может оказаться то самое, — говорил он напористо. — Я своими глазами видел, как за девочками следили. Никто ни за кем без повода не следит. Ну и что с того, что в Главном управлении все знают про эту контрабанду, раз у них нет доказательств и они никак не выследят малину! Ну да, рулетку и покер они накрыли. Кто же станет хранить контрабанду в таком месте?

— Но никто не говорил, что хранить ее обязательно надо у садовников, — неуверенно ответил участковый. — Ничто о таком не говорит. За этими гадами ездили, проверили их машину, ну и что? Ничего. Черный Метя имеет право на личные связи, знакомства и друзей.

— На всякий случай надо проверить его приятелей. И это мы должны проверить, а не они, потому что все может оказаться ложным следом, а мы им только работы прибавим. А у садовника места — хоть отбавляй! Слона можно спрятать, не то что паршивенькую коробочку с часами или с валютой, да хоть с какой ерундой!

— Совсем избаловался ты, сынок, — со вздохом ответил участковый. — Часы и валюта для тебя уже «какая-то ерунда»…

— Ну потому что и так известно, что это крупная шайка, мало того что они через границу перевозят, так еще и нелегально торгуют! И рулетку эту перенесли неведомо куда, мне все это кажется подозрительным. У нас до сих пор спокойно было, а тут оказывается, что как раз у нас все и творится…

— Тарчин — это не у нас…

— Но Черный Метя у нас! И девчонки эти у нас!

— Сынок, опомнись! Эти девочки не торгуют и не переправляют контрабанду.

— Но от них приходят самые важные сведения!

Тут участковый увидел в окно идущую к ним через двор Тереску и сделал знак прекратить разговор. Кшиштоф Цегна почувствовал укол кактусовых иголочек у основания большого пальца. Выковыривая иголки, он думал, каким образом ему склонить своего начальника на сверхпрограммную деятельность, которая далеко выходила за пределы их служебных обязанностей, но в результате именно им достались бы все лавры за ликвидацию шайки валютчиков и контрабандистов. Не Главному управлению уголовного розыска, а именно им, рядовым сотрудникам районного управления…

— Расскажите-ка вы нам по порядочку, как все было с той машиной, которую вы все время видели на шоссе, когда ездили, — ободряюще начал участковый.

— Да никак с ней не было, — сердито сказала Тереска, все еще кипевшая после объяснений в школе. — У Шпульки мания преследования. Эти садовники, видимо, все между собой знакомы и ездят друг к другу с визитами, из Виланова в Тарчин и обратно. Тоже мне страшные преследователи.