Фредерик Дар - Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

— Разумеется, да, конечно… — шепчет он голосом умирающего.

Затем вдруг кладёт руку мне на колено.

— Сан-Антонио, малыш, а что, если мы отправимся туда?

Бум-м-м! Подавайте в горячем виде! Мне это валится на голову, словно снег с крыши.

Я заметил, как папаши обменялись заговорщицкими взглядами. До меня вдруг дошло, что это кино имело целью получить моё согласие. Эти два прохвоста действуют заодно, причём вот уже некоторое время. Какой же я остолоп, что не догадался сразу! Доказать вам? С той минуты, когда Старика пригласили на террасу до той, как позвали меня, прошло слишком мало времени, чтобы ужасный Абей успел выложить Диру свои беды.

И ведь Пахан сказал после представлений: «Повторите Сан-Антонио всё, что вы мне сейчас рассказали». Как бы не так, старый хрыч! Ты уже знал историю про «Мердалор» и ты знал, что я участвую в этом теннисном турнире, а, мошенник? И если ты пожелал, чтобы я раздавил флакон в твоём отеле, то только потому, что встреча уже была назначена, заговор сплетён, сеть натянута.

Он увидел по моим глазам, что я не поддался на обман, и слегка побледнел.

— Тысяча извинений, господин директор, но я сейчас в отпуске со своей матерью, и старушка слишком долго ждала его, чтобы я лишил её этой радости.

Абей протягивает мне под нос коробку с сигарами. Роскошный крокодиловый футляр с четырьмя отделениями. Там ещё осталось две Ромео и Джульетты.

— Ну и что, милейший, — говорит он, — ваша маман не любит круизы? Она видела Стамбул? Отвечайте, чёрт возьми! Касабланку? Грецию? Парфенон, чёрт возьми, это не Каннский залив. И я не говорю про Малагу! «Мердалор» — это большая прогулка. От Касабланки до Босфора через Испанию, Канары, вечную Грецию, Кипр, острова Богов, чёрт возьми! Да у меня ларингит будет, пока я вам объясню, что я приглашаю всю семью. У вас есть немощный дядя, племянник без гроша, брат-даун, бедная соседка? Я приглашаю, приглашаю всех, причём по первому классу, как говорят в «Эр-Франс». Икра ложками, чёрт возьми! Омары «Термидор» на завтрак. А солнечный закат на Босфоре? Она его уже видела, ваша матушка? Я не знаю, может быть, я неясно объясняю? Берите сигару, чёрт возьми!

Он взмок, он приложил столько усилий. У него дрожит рука, глаза вылезают из орбит позади его иллюминаторов. Его толстый нос свирепо втягивает воздух.

Я машинально беру сигару. И сразу же чувствую себя дирижёром с этой штуковиной в руке. Видя моё замешательство, Абей вырывает у меня из рук гавану, откусывает, посасывает, зажигает, возвращает мне уже мокрую на конце.

— Попробуйте и скажите, похоже ли это на дерьмо?

Изумительный персонаж. Какое искусство убеждать! Ловко он сделал эту маленькую паузу в разговоре, чтобы дать мне возможность наметить вираж, облегчить моё обращение в его веру.

Мой высокочтимый патрон покашливает в ладонь.

— Я уверен, что мадам ваша мать получила бы удовольствие, если бы провела пару недель на борту. Что касается меня, малыш, мне было бы любопытно заняться этим делом с вами вместе. Вас не вдохновляет, если мы займемся расследованием вдвоем?

Я делаю затяжку. Приятно, тепло, не слишком крепко.

In petto я думаю, что зря так упираюсь. Этот круиз под солнцем, с остановками в престижных местах доставил бы удовольствие маман. К тому же я чувствую, что моя старушка немного разочарована Берегом. Она редко выходит из дому и живёт в нём той же жизнью, что и у себя в Сен-Клу, с той разницей, что здесь ей не так уютно, и в этих меблированных комнатах всё ей кажется варварским, от мебели до кухонной посуды.

— Я поговорю со своей матерью, господа.

— У вас есть её телефон? — спрашивает Старик.

— Да, но…

— Давайте, я сам с ней поговорю, мне будет приятно узнать, как она поживает, вы знаете, мне очень симпатична эта милая женщина.

Капкан сжимается всё сильнее. Я затянут до самого эпицентра, мои милые.

— Вот-вот, поговорите с этой дамой, мой дорогой! — подталкивает Абей, который даже не скрывает радости.

Представляю, как будет ошарашена моя Фелиси. Старик ей предлагает круиз! Разве она сможет отказаться? Предательский приём! Гнусность! Да что там — подлость!

— Нет, господин директор, лучше я…

— Какой, вы говорите, номер? — обрывает этот старый прохвост.

Я не говорил. Но говорю. Самым жалким образом.

Старик поднимается и идет к телефону. Неожиданное появление Камиллы его парализует.

— О! Вот вы где! Слушайте, мальчики, вы что, учились хорошим манерам на площади Мобер, или что? Бросить честную девушку на террасе, где полно наглых иностранцев, это называется покушением на целомудрие.