Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Но я дотащился, добрел, доковылял.

И ранним-ранним утром наконец-то вышел на окраину Садограда.

Особой рекогносцировки не потребовалось.

Я сразу признал Кронино, почти скрытое плотным, но рваным туманом.

Поправил насыщенную влагой куртку.

Сейчас бы принять горячий душ…

Поддернул брюки, отяжелевшие от налипшей глины.

Уговорить пузырь водки…

Оформил в бантик развязавшийся шнурок.

Залезть под одеяло к готовой на все доцентше…

Пролетавшая мимо ранняя птаха совершила высший пилотаж и наделала мне на макушку – пусть чуть-чуть, но до чего же липко и пахуче!

– Отыщу в определителе птиц, – сказал я вслед. – И, если ты гадина съедобная, зажарю во фритюре.

Сорвал с осины пучок листьев.

– А если гадина ты певчая, то навсегда запакую в клетку.

Утерся, как мог, и наконец толком огляделся.

Вышел почти к заранее намеченному штурмовому рубежу.

Справа – коттедж директора ветеринарного института (жена, трое детей, последний – естественно, мальчик – родился полгода назад).

Хозяин коллекционирует марки на тему «Флора».

Пока не замечен, не привлечен, не уличен.

Слева – коттедж доцентши: согласно характеристике в досье, – зловредной мымры, возглавляющей лабораторию анализа влияния компьютерных игр на сознание подростков.

Одиночно проживающая, и к тому же аллергик.

Идеальный объект для проявления внедренческого мастерства.

Прежде чем кидаться в научный омут, как всегда, решил мысленно побеседовать с шефом.

Затаился в кустах и, не обращая внимания на капель, попадающую за шиворот, – майку с колобком хоть выжимай, трусы тем более – сосредоточился на вызывании Алексея Николаевича Яранцева.

Представил стол, кресло и то, что в нем должно пребывать.

Швыркающий нос.

Морщины, неопровержимые улики трудной карьеры.

Глаза…

Еще усилие.

Глаза…

Дальнозоркие генеральские очи никак не желали материализоваться, ну ни в какую.

Наверное, из-за сырости атмосферы.

Пришлось вести диалог с шефом, лишенным органов зрения.

Впрочем, Алексей Николаевич все равно зрил в корень, и даже глубже.

– Слопал сгущенку?

– Так точно.

– Шоколад умял?

– Не сомневайтесь.

– Минералку вылакал?

– Разумеется.

– А зачем яблоки выкинул?

– У меня и без них гемоглобин зашкаливает.

– Хреноглобин… Зачем вызвал-то, умник?

– Да вот хотел варианты обсудить.

– Хреноглобин, – повторил шеф невпопад. – Чистый хреноглобин.

– Алексей Николаевич, я прикидываю три коттеджных варианта.

– Маловато.

– Пока сойдет.

– Хреноглобин…

Призрачного генерала немного клинило на умных словах.

– Значит, Алексей Николаевич, меня могут просто-напросто не пустить в коттедж. Вдруг характер ученой хозяйки окажется слишком вредным…

– Да, от высоколобковых неизвестно чего ждать.

Призрачный шеф чуть ошибся в грамматике.

– Денис, ученые женщины, как и дрессированные пантеры, требуют весьма деликатного обращения и не терпят, когда их принуждают к доносительству, стукачеству и предательству демократических идеалов.

Дав генералу высказаться по максимуму, я продолжил о вариантах.

– Второй – литературно-киношный…

– С бездыханным и максимально изуродованным телом.

Призрачный генерал отличался особой проницательностью в сравнении с реальным.

– Ну, и меня хватают как убийцу, извращенца и доцентоненавистника.

– А третий?

Деловитость в постановке вопросов объединяла обоих начальников, призрачного и реального.

Но до реального было, как до луны.

Пришлось обходиться виртуальным.

– Увы, самый маловероятный. Застукать оплодотворителя на месте сношения. Да взять его за член и вывести на чистую воду.

Но генерал не позволил размечтаться.

– Хреногло…

Быстрорастворимый шеф исчез в тумане.

Птаха заложила очередной вираж для гуанометания, но я, уже покинув кусты, вырвался на оперативный простор.

До асфальтированной гладкости оставалось десять задернованных шагов, и я добавил их к преодоленным ночным километрам.

Оставив на бордюрине почти всю глину с подошв, я двинулся походкой усталого мачо в сторону апартаментов ученой дамы.

Фотоппаратина упивалась садоградскими видами.

Я же прикидывал: впустит или не впустит.

Одинокая женщина, утратившая всякую надежду на замужество и переведенная из оптимального репродуктивного возраста в группу риска, – находка для нелегала, заблудившегося путника и охотника за метеоритами.