Фредерик Дар - Лотерея блатных

Естественно, Берюрье, разбирающийся в мясе примерно также, как я в кибернетике, не может не вставить слово. Заметив половину быка ярко-желтого цвета, он трогает своего приятеля за руку.

– Хороша зверюга, а? – оценивает он животное. Гродю испепеляет его взглядом, полным бесконечного презрения.

– Ты чего, дурак?! – ворчит он. – Эта скотина сдохла от старости. Если я сделаю тебе из него бифштекс, ты назовешь меня убийцей!

– Тогда почему это продается? – замечает упрямый Берюрье.

– Надо же чем-то снабжать столовые. Ресторатор с сардоническим видом тычет пальцем в престарелое мясо.

– Попробовали бы вы его прожевать! Да лучше зажарить подошву, чем кусок этой скотины! Да этим жиром я свои калоши и то не стал бы натирать!

Униженный Берюрье насупливается.

– Верно, – признает он. – Я не заметил... Он бросается к другой туше.

– А вот эта просто конфетка! – уверяет он.

– Бедный жирдяйчик, – усмехается Гродю. – Да это же вторая половина того же самого быка.

Тут новый член «Прекрасной Утренней Галлии» замолкает. Чтобы придать себе солидности, он начинает ковыряться в носу, причем свои находки благоговейно прикрепляет к своему галстуку.

Лично мне еще хочется спать, а от стойкого запаха тухлятины, стоящего здесь, просто становится плохо.

Мы даем Гродю сделать покупки, после чего Берюрье спрашивает, где он может приобрести нужное ему.

– Минутку, – говорит ресторатор, – нам надо сходить в зал потрохов.

Он расплачивается за полбыка и отдает распоряжение своему рабочему, который должен отвезти его на машине. Затем ведет нас к потрохам!

Тут, ребята, начинается настоящий кошмар! Бойня – это еще цветочки. Чистое место, не очень воздействующее на ваше воображение.

Но зал с отходами бойни – совсем другое дело! Едва переступив порог, я чуть не валюсь в обморок – такая там вонища! Это просто прогулка по аду...

Столица зловония! Супермузей ужасов! Там стоят огромные корзины с рогатыми коровьими головами, показывающими вам язык с довольно любезным видом. В огромных цинковых баках выносятся причиндалы, которые должны обеспечить Берюрье чудесный улов. Горы печени! Гималаи сердец! Фудзияма кишок... Мы идем по крови.

Берюрье, потрясенный этими запахами, с жалким видом поворачивается ко мне.

– Ничего себе! – бормочет он.

Поскольку Господь не обделил меня обонянием, я и сам все прекрасно чувствую.

Гродю, привыкший к этому, прогуливается среди органов, как манекенщица на подиуме.

– Много тебе надо? – спрашивает он.

– Полкило, – заявляет Толстяк. Его друг чуть не падает.

– И ты притащился на рынок из-за полкило этой хреноты?

– Ну... Мне сказали, что тут это дешевле, чем в любом другом месте...

Гродю подзывает продавца и просит взвесить указанный объем «приманки», необходимой моему достойному заместителю.

Я тем временем осматриваю корзину с головами.

– Знаешь, что можно сделать? – спрашиваю я.

– Нет.

– Завтра первое апреля... Старые традиции забываются. А что, если мы устроим хорошую шутку над Пино? Ярко-красная физиономия Берю освещается.

– А какого рода будет шутка?

– Мы могли бы послать ему коровью голову. Что ты на это скажешь? Представляешь, он раскрывает дома посылку и оказывается нос к носу с такой харей!

Он в восторге.

– Я плачу половину, – кричит он в порыве энтузиазма.

– Согласен. Давай найдем какую-нибудь повыразительнее... Смотри-ка, а эта немного похожа на тебя... Такой же высунутый язык и глупая улыбка. Берюрье суровеет.

– У тебя очень оскорбительные сравнения, Сан-А. Он осматривает голову, предложенную мной, и качает своей:

– У нее недостаточно большие рога.

– Верно, только этого ей и не хватает до полного сходства с тобой!

– Что это еще за намеки!

Он делает мне страшные глаза. Он прекрасно знает, что я в курсе его несчастья, но не хочет, чтобы слух распространился. Если мадам Берюрье узнает, то может проявить недовольство, от которого пострадает Толстяк.

– Я просто пошутил, – великодушно заявляю я. Он переводит дыхание.

– Погоди, – говорит он. – Гродю выберет нам самую клевую в корзине.

Он делится с ресторатором нашим планом, который тот не находит особо забавным. Ему трудно себе представить, что в принципе съедобной вещью можно воспользоваться, чтобы подшутить над приятелем. Но мы настаиваем, и он, вздыхая, начинает рыться в корзине. Он берет головы за рога и показывает нам, чтобы мы могли остановить свой выбор.