Фредерик Дар - Секрет Полишинеля

Поднявшись на свой этаж, он протягивает мне руку.

– Моя судьба в ваших руках, мой дорогой друг.

– Можете на меня положиться, профессор. Тайн не существует... только временные иллюзии...

Я поднимаюсь в свою каморку, причесываюсь и, взяв мои колеса в руку, отправляюсь в поход к комнате милашки Мартин.

Стучу в ее дверь. Она спрашивает «кто там?» прямо как бабушка из «Красной Шапочки», и я сразу признаюсь, что это злой серый волк.

Она, не теряя больше времени, открывает дверь с риском для своей жизни, и я проскальзываю в ее комнату.

Маленькая богиня обвязала волосы милой синей ленточкой в стиле королевы Мэри и сменила рабочую одежду "на пижаму в полосочку, брюки которой оставляют обнаженными ее щиколотки, а куртка достаточно широка, чтобы под нее могла забраться рука мужчины.

Изящный шелковый абажур рассеивает оранжевый свет.

Я замечаю на столе бутылку черносмородинного ликера и два маленьких стакана.

– У вас очаровательная комната, – хвалю я. – Спорю, она в этом доме единственная пригодная для жилья.

– Конечно. Я обустроила ее, как могла, подручными средствами...

– Старик запрещает вам жить в городе?

– Он очень осторожен и хочет, чтобы все были у него под рукой.

Она показывает мне на внутренний телефон, стоящий у изголовья ее кровати.

– Представляете? Он иногда вызывает меня среди ночи, чтобы снимать копии с записей.

Я навостряю уши на манер пса Плуто из мультиков.

– Записей, относящихся к его работе?

– Точнее, к работе его помощников...

Разговаривая, она наполняет оба стаканчика ликером. Сказать по правде, я бы предпочел виски, но, как любит говорить моя славная матушка Фелиси, дареному коню в зубы не смотрят.

Мартин указывает мне на стул, обитый гранатовым бархатом. Прямо скамеечка для молитв. Хочется скорее опуститься на него коленями, чем садиться.

Я беру книгу, которую она положила на сиденье, и пристраиваю на него в качестве компенсации свой зад.

Смотрю на название книги: «Загадка Жанны д'Арк». Серьезное чтение. Неужели я нарвался на интеллектуалку? Только этого мне не хватало! Стоит нормальной женщине прочитать «Эмиля», как она воображает себя знатоком литературы и начинает вас доставать Паскалем (которому, между нами говоря, лучше было бы держать свои мысли при себе) и целой шайкой умников, которые утомляли людям мозги, вместо того чтобы писать развлекательные книжки типа «Я прошла своим путем, или Мемуары слабительной свечи»...

– Как, – говорю я, показывая на жизнеописание Жанны д'Арк, – вы интересуетесь славными страницами истории?

– Нет, что вы! Эта книжка лежала здесь. А я не могла продвинуться дальше пятнадцатой страницы! Ну слава богу!

– Поучительная жизнь нашей национальной святой вас не привлекает?

– Да, в кино, и то если фильм сняли американцы. Эта белокурая киска нравится мне все больше и больше. Готов поспорить на собачку ружья против щенка моей собачки, что мы быстро станем с ней близкими друзьями.

– Лично я, – говорю, – знаю о ней только то, что она была девственницей и хорошо горела...

– Интересно, как это она осталась девственницей среди стольких солдат?

– А вы среди ваших ученых?

Она хохочет резким безумным смехом.

– Вы видели их морды?

– Да, мрачноваты. А как они в плане дружбы?

– Пфф, считай никак... Они думают только о своей работе.

– Неужели ни один из пяти не пытался за вами ухаживать хоть немножко?

– Как же, толстяк Бертье пожирает меня глазами, но дальше не идет.

– А куда он может пойти со своим брюхом в вице мяча для регби?.. А они работают по ночам?

– Редко. Иногда старик объявляет общий аврал, когда сделает новый шаг в своих исследованиях...

– Кстати, а в чем конкретно заключаются его исследования?

Я незаметно наблюдаю за ней с невинной физиономией. Она издает губами неблагозвучный звук.

– Понятия не имею! Все окружено страшной тайной! Это может быть что угодно, он нем как могила...

– А остальные знают?

– Если и знают, то мне об этом не говорили... Продолжать нет смысла. Или она действительно ничего не знает об открытии Тибодена, или достаточно умна, чтобы помалкивать.

Поскольку других срочных дел у меня нет, я беру ее за крылышко и приглашаю сесть ко мне на колени. Она делает это мягко и не ломаясь обвивает мою шею руками. Я бы не хотел продолжать радиорепортаж дальше границ, определенных приличием, но все же скажу, что, когда часы начинают бить полночь, я знаю наизусть все изгибы ее тела, все ее реакции, то, как она зовет свою мамочку, то, как просит ее не беспокоиться, нежность и бархатистость ее кожи, все ее умения, ее пассивность и ее требовательность, ее цепкость и сообразительность, а также ее деликатную манеру ощипывать маргаритку, ухаживать за боярышником на ветке и собирать пальцы ноги в букет фиалок.