Элизабет Питерс - Ночной поезд в Мемфис

— Итак, что теперь? — спросила я, бросая на кровать рулон пластыря и ножницы. — Ведь у вас, Фейсал, наверняка нет париков, накладных усов и прочих карнавальных аксессуаров?

Джон, продолжавший невнятно бормотать проклятия не мог упустить возможности просветить невежду:

— Искусство изменения облика... — начал он.

— Я не желаю выслушивать твою лекцию об искусстве изменения внешности.

— Я тоже, — поддержал меня Фейсал. — Но в том, что сказала Вики, есть резон. Я выйду и куплю...

— Нет времени, — оборвал его Джон. — Как я уже заметил, искусство изменения внешности основывается скорее на умении держаться, на манерах, а не на примитивном использовании аксессуаров. Давайте посмотрим, что имеется под рукой.

Найти подходящую одежду для Джона оказалось нетрудно: они с Фейсалом были приблизительно одной комплекции. Фейсал энергично запротестовал, когда Джон выбрал для себя его лучший, сшитый в Каире на заказ костюм, но бунт был тут же подавлен:

— Я должен выглядеть как респектабельный бизнесмен, когда пойду в отель за Шмидтом. Или, может быть, ты сам хочешь предпринять эту маленькую экспедицию?

— Нет, — не колеблясь ни секунды, твердо ответил Фейсал.

— Мудрое решение. Они сейчас как раз прочесывают отели, если еще не закончили. Я хочу как можно меньше бросаться в глаза.

— Тогда придется покрасить волосы, — сказал Фейсал. После того как Джон наглядно продемонстрировал, что может случиться и с ним, Фейсал помогал от всего сердца, даже счастлив был помочь. — И брови, — добавил он.

— У тебя, наверное, нет гуталина?

— Я не чищу ботинки сам, — сказал Фейсал с чувством оскорбленного достоинства.

— О, прости, — спохватился Джон, — я не имел в виду, что ты сам занимаешься подобными вульгарными вещами. Тогда навьючь мне на голову аккуратненький тюрбанчик. А у твоей достопочтенной бабушки наверняка найдется сурьма или какая-нибудь другая краска для век.

Нужно сказать, что наблюдать за тем, как он работал, было весьма поучительно. Черной краской — не знаю уж, что это было, — он лишь слегка подкрасил брови и свои длинные ресницы и так же умеренно наложил тон на лицо — я видела египтян с такой же светлой кожей. А когда он по-арабски замотал платок на голове, внешность его разительно переменилась. Отчасти благодаря выражению лица — плотно сжатые губы, выпяченный подбородок, сдвинутые брови.

— А что же нам делать с твоими расчудесными голубыми глазами? — спросила я.

Ответ вырвался у него автоматически:

— "Уж больше никогда не полюблю я карих глаз..." — и сопровождался коротким смешком. — Правдивее не скажешь. Что касается моих чудесных голубых глаз, то я нигде не собираюсь задерживаться настолько долго, чтобы у кого-то возникло желание глубоко в них заглянуть. А теперь что нам делать с тобой?

— Может быть, бабушка одолжит мне галабею и покрывало?

Джон покачал головой:

— Не годится, ты слишком высокая, чтобы сойти за египтянку. Боюсь, тебе больше подойдет мужской наряд. Твои чудные голубые глаза — за пределами возможностей моего скромного гримерского искусства...

— "Я слышала больше твоих лживых слов, чем звезд сияет на небе..." Извини. Не принимай на свой счет. В кантри-песнях без голубых глаз не обходится, правда?

Фейсал глазел на нас, как на сумасшедших. Быть может, он был прав. В присутствии Джона в голове у меня действительно происходил какой-то сдвиг.

— Пока счет равный, — объявил Джон. — Как я уже говорил, нужно что-то сделать с твоими волосами.

— Острижем их, — сказала я, потянувшись за ножницами, — тогда Фейсал и мне сможет повязать на голове платок по-арабски.

Джон взял ножницы:

— Садись. Я тебя постригу.

— Не знала, что среди множества навыков, которыми ты так искусно владеешь, числится и мастерство парикмахера.

Его руки медленно двигались от моей макушки к затылку, расчесывая спутанные волосы и собирая их в пряди. После долгой паузы он сказал:

— У меня есть идея получше. Сеанс космического очищения тебе не повредит.

— О чем это ты? — я попыталась обернуться, но он сомкнул пальцы вокруг моих собранных в «конский хвостик» волос и сильно дернул.

— Контакт со Вселенной, пробуждение коллективного сознания мира, — нараспев продекламировал Джон. — Правда, для ньюэйджера ты недостаточно грязна, но это легко исправить.

Когда процесс «исправления» был завершен, я представляла собой чумазого блондина с длинным тонким «конским хвостиком» и недвусмысленными кругами под глазами. Грязь и «борода» получилась благодаря земле из сада, золотая серьга в одном ухе была подарком бабушки, а рубашка с длинными рукавами и без воротника принадлежала Фейсалу. Войдя в роль, я потребовала магический кристалл и пару оборванных выше колен джинсов.