Элизабет Питерс - Проклятье фараона

Я уставилась на нее как на сумасшедшую, не сразу сообразив, что француженка услышала набор бессвязных фраз, бред воспаленного ума – и только.

Мэри же поняла слова, но не их смысл.

– О чем это он? – пролепетала, девушка.

– Не спрашивайте! – Эмерсон со стоном схватился за голову.

– Просто бредил, – отозвалась я. – Мэри, дорогая, вы пренебрегаете моими советами. Глупо сидеть часами у постели Артура! Очень трогательно, но глупо. Вздремните, прогуляйтесь, приласкайте кошку – главное, отвлекитесь!

– Это приказ, мисс Мэри, – добавил Эмерсон. – Отдыхайте. Возможно, вечером вы мне понадобитесь.

Проводив девушку до двери ее спальни, мы с мужем уставились друг на друга.

– Ты слышала, Пибоди? Скажи, что я пока в своем уме! Это не слуховые галлюцинации?

– Ты в своем уме, успокойся. Узнал? Так воспевали царицу Нефертити, верно?

– Абсолютно.

– Сколько обожания... Уверена, это Хэнатон... он, прости... Эхнатон осыпал комплиментами свою возлюбленную супругу.

– При чем тут... Амелия, не уходи от сути! В этом тебе нет равных, но сейчас твой талант не к месту. Откуда, черт побери, парню знать такие подробности? Он же утверждал, что новичок в египтологии!

– Какое-то разумное объяснение должно быть.

– Угу. Только где оно? И как все это смахивало на припадок мадам Беренжери! Ей, правда, до такой точности цитат далеко...

– Проклятье! – неожиданно вырвалось у меня любимое ругательство Эмерсона. – Наверное, Артур услышал описание Нефертити от лорда Баскервиля или Армадейла. Говорят, во сне человек может вспомнить все до мелочей!

– Кто говорит?

– Точно не скажу. Где-то попалось на глаза...

– М-да? Обойдемся пока без новоиспеченных теорий, Пибоди. Тебе не кажется, что бред юного Баскервиля имеет отношение к убийце его дядюшки?

– Такая возможность от меня не ускользнула.

Эмерсон с хохотом схватил меня в охапку.

– Непрошибаема как всегда! Слава богу, что ты рядом, Пибоди! Как бы я без тебя справился с этой безумной колесницей? Честное слово, чувствую себя древним возничим, у которого понесла шестерка лошадей. Все, ухожу.

– Куда?

– Э-э... Да так... Туда-сюда. Устраиваю небольшое представление, любовь моя, в духе египетских fantasia. Вход бесплатный, начало – после наступления темноты.

– Хорошо. А где?

– На площадке перед гробницей.

– Что от меня требуется? Имей в виду, я не обещаю, что сделаю, всего лишь интересуюсь.

(Когда Эмерсон на подъеме, он способен увлечь всех и каждого. Очарованная его сверкающим взглядом и властным тоном, я взошла бы на алтарь и безропотно принесла бы себя в жертву. Разумеется, о влиянии на меня он не догадывался. Нечего потакать мужскому эго.)

Мой муж хмыкнул и с довольным видом потер руки.

– А кто же тогда поможет? Только ты, Пибоди. Прежде всего поставь в известность леди Баскервиль и Вандергельта. В гостиницу, если желают, пусть себе едут после представления. У гробницы должны быть все.

– Мадам Беренжери тоже?

– Ф-фу! – скривился Эмерсон. – Хотя... да! Не возражаю против налета jе ne sais quoi. [9]

Вот когда я всполошилась! Если уж Эмерсон заговорил по-французски – значит, задумал нечто из...

– Ты задумал нечто из ряда вон!

– Именно.

– И надеешься, что я пойду у тебя на поводу...

– Ты в жизни не шла ни у кого на поводу, дорогая моя Пибоди! Ты сделаешь это потому, что со мной заодно, как и я с тобой. Уверен, ты уже разгадала мой план.

– Бесспорно.

– Поможешь?

– Непременно.

– Знаешь, что делать?

– Я... э-э... Безусловно!

– Тогда a bientot, [10]дорогая моя Пибоди!

Он стиснул меня так, что кости захрустели, и был таков.

Признаюсь вам как на духу, любезный читатель... Я понятия не имела, о чем речь!

Когда мы двинулись в путь к Долине Царей, над горами уже висел яркий, чуть скошенный диск. Луна была на ущербе, но ей хватило сил превратить дорогу в мерцающую серебром ленту.

Если бы не изысканная немощь леди Баскервиль и куда менее изысканная – мадам Беренжери, я бы, конечно, предпочла горную тропинку, что вилась вдоль подножия Дейр-эль-Бари. Ничего не поделаешь – пришлось пересчитывать камни и колдобины окружного пути. Из всех дам только я одна здраво отнеслась к выбору одежды. Не зная, чего ожидать от fantasia Эмерсона, решила подготовиться к самому худшему, и рабочий наряд был укомплектован всем необходимым, вплоть до ножа, револьвера и зонтика. Мадам Беренжери не изменила своему туалету времен упадка египетской Империи; шелест черных шелков и сияние гагатов сливались в прелестный облик леди Баскервиль; хрупкую фигурку Мэри уродовало одно из ее старомодных платьев. В гардеробе бедной девочки все до единой вещи давно просились на покой. Подарить бы ей что-нибудь хорошенькое... если в Луксоре найдется наряд, достойный небесной красоты Нефертити.