Элизабет Питерс - Проклятье фараона

– Артур при смерти, – выдала я без лишних церемоний. – Надежды нет.

– Еще одна трагическая судьба! – всплеснула руками леди Баскервиль. Этот жест ей особенно удавался – такой эффектный, трогательный и выгодно подчеркивающий изящество рук. – Я больше не выдержу! Злой рок сильнее меня! Конец экспедиции! Рэдклифф, сегодня же опечатываете гробницу.

Я выронила ложку.

– Да вы что! Через неделю воры там камня на камне не оставят!

– Какое мне дело до воров и склепов?! – простонала леди Баскервиль. – Все древности мира – ничто в сравнении с жизнью человека! Двое уже погибли, один при смерти...

– Трое погибли, – холодно уточнил Эмерсон. – По-вашему, сторож Хасан – не человек? Персона, конечно, жалкая, не спорю, но будь он даже единственной жертвой, я бы его убийцу из-под земли достал. И достану. Преступник ответит по закону, а я доведу раскопки до конца.

Леди Баскервиль ошарашенно уставилась на него.

– Вы не имеете права, Рэдклифф! Я вас наняла и...

– Ошибаетесь. Вы умоляли меня занять место Армадейла и утверждали, если мне память не изменяет, что покойный супруг оставил на экспедицию достаточную сумму. Позвольте напомнить вам и о фирмане за подписью Гребо, где в графе «ответственный археолог» значится мое имя. Хотите судебной схватки, леди Баскервиль? Процесс будет долгим, сложным и, боюсь, для вас неудачным. Но я не против. – В его глазах сверкнул нехороший огонек. – Обожаю любые схватки, судебные в том числе.

Леди Баскервиль дышала тяжело и часто, как после пробежки. Соблазнительный бюст ходил ходуном, я даже испугалась за роскошный пеньюар мадам.

– Дьявольщина! – взвился мистер Вандергельт. – Не смейте разговаривать с дамой в таком тоне, Эмерсон!

– Не лезьте, Вандергельт, – хладнокровно парировал мой муж. – Ваше дело сторона.

– Черта с два! – Американец шагнул к креслу хозяйки. – Леди Баскервиль оказала мне честь, согласившись стать моей женой.

– А не поторопились? – Я намазала очередной тост джемом. (Ночь на свежем воздухе, утренние сюрпризы. Аппетит разыгрался – ну просто зверский!) – Дай бог памяти... и месяца ведь не прошло со смерти...

– Но мы не собираемся объявлять о помолвке до окончания траура! – возмущенно воскликнул мистер Вандергельт. – В менее опасной ситуации я бы ни слова не сказал! Дорогая, вы должны немедленно покинуть этот богом проклятый дом и переехать в отель.

– Малейшее ваше желание для меня закон, Сайрус, – покорно прошептала новоиспеченная невеста. – Но мы уедем вдвоем.

– Верно, Вандергельт, – фыркнул Эмерсон. – Прочь с тонущего корабля!

– Ни за что! – Американец посерел от обиды. – Нет, сэр! Сайрус Вандергельт предателем никогда не был.

– Сайрус Вандергельт был страстным египтологом, – продолжал ехидничать мой муж. – Ну же, Вандергельт! Выбор за вами. Супружеский рай – или проклятие фараона?

Невозможно было без улыбки смотреть на перекошенное от внутренней борьбы лицо американца. Леди Баскервиль достало ума – или знания мужской природы, – чтобы не принимать такую жертву.

– Оставайтесь, Сайрус, – сказала она, приложив воздушный платочек к глазам, – раз уж для вас это столь важно... Я справлюсь.

Будущий супруг рассеянно погладил ее пальчики и вдруг расцвел:

– Есть! Нам не придется делать выбор! Перед лицом смертельного риска условности можно отбросить! Девочка моя дорогая, согласны ли вы бросить вызов свету и обвенчаться со мной тут же, в Луксоре, чтобы я получил право находиться рядом с вами днем и... э-э... Всегда и везде!

– О, Сайрус! – ахнула леди Баскервиль. – Это так неожиданно... И все же...

– Мои поздравления, – вмешалась я. А что было тянуть? Ясно как белый день, что мадам вот-вот сдастся. – Какая жалость, что нам придется пропустить церемонию. В гробнице дел по горло.

Леди Баскервиль неожиданно вспорхнула с кресла и рухнула к моим ногам.

– Сжальтесь, миссис Эмерсон! Пусть меня осудит весь мир, но вы! Вы! Я так одинока! Неужели вы оттолкнете свою сестру из-за отживших глупых обычаев? – Она уронила голову мне на колени.

Ну и ну. Хозяйка превзошла самое себя. Либо она актриса от бога, либо и впрямь была в отчаянии. Эта сцена тронула бы даже каменное сердце.

– Что вы, леди Баскервиль! – сказала я. – Поднимитесь сейчас же! Вот и рукав вареньем измазали.

– Скажите, что понимаете и прощаете меня, – невнятно донеслось из складок моего платья.

– Понимаю, понимаю. Вставайте же! Буду посаженой матерью, отцом или подружкой невесты – кем хотите, только, ради бога, встаньте!