Сидни Шелдон - Если наступит завтра

Послышался шум – бригада грузчиков вошла в самолет.

– На помощь! – крикнула Трейси. – Пожалуйста, помогите!

Но ее крик был не громче шепота, и его никто не услышал.

Гигантские контейнеры начали выкатывать из люка. Трейси снова была без сознания, когда ее клеть грузили на машину «Брукер энд К о». А на полу самолета остался шарф, подаренный ей Джефом.

Трейси очнулась от того, что кто-то поднял холст и в контейнер ударил луч света. Она медленно открыла глаза. Грузовик стоял в помещении склада. Ей улыбался Джеф.

– У тебя получилось! Ты просто чудо! Давай сюда коробку!

Трейси безразлично наблюдала, как он взял футляр.

– Увидимся в Лиссабоне. – Джеф уже собрался уходить, как вдруг остановился и повернулся к ней. – Слушай, Трейси, ты ужасно выглядишь. Ты в порядке?

– Джеф… я… – еле выговорила она, но не докончила – он исчез.

У Трейси остались самые смутные воспоминания о том, что произошло дальше. На складе ее ждала смена одежды. И какая-то женщина сказала:

– Мадемуазель, вы больны. Вызвать вам врача?

– Никаких врачей, – прошептала она.

За стойкой «Свиссэр» ее должен ждать билет до Женевы. «Выбирайтесь из Амстердама как можно быстрее. Как только полиция обнаружит кражу, город намертво закупорят. Сбоев быть не должно, но на всякий случай вот вам адрес и ключ от безопасного дома в Амстердаме».

Аэропорт. Ей необходимо в аэропорт.

– Такси, – пробормотала Трейси. – Поймайте мне такси.

Поколебавшись, женщина пожала плечами:

– Хорошо. Сейчас вызову. Ждите здесь.

Трейси воспаряла все выше и выше, все ближе к горячему солнцу.

– Ваше такси уже здесь, – сказал ей мужчина.

Как бы Трейси хотелось, чтобы ее больше не трогали. Она желала одного – уснуть.

– Куда ехать, мадемуазель? – спросил водитель.

«За стойкой «Свиссэр» вам оставят билет до Женевы».

Нет, она слишком больна, чтобы лететь на самолете. Ее снимут с рейса и вызовут врача. Начнут задавать во просы. А ей всего-то и нужно несколько минут поспать, и все будет хорошо.

– Так куда ехать? – нетерпеливо осведомился водитель.

Трейси дала таксисту адрес «безопасного» дома.

Полицейские задавали вопросы про бриллианты, а поскольку она отказалась отвечать, настолько разозлились, что бросили ее одну в комнату и так раскочегарили отопление, что Трейси начала задыхаться. Но когда жара стала невыносимой, копы опустили температуру так, что на стенах выступил иней.

Трейси с трудом вынырнула из морозного марева и открыла глаза. Она лежала на кровати, и ее била дрожь. Под ней было одеяло, но не хватало сил накрыться. Одежда насквозь промокла, лицо и шею покрывал липкий пот.

«Я здесь умру. Вот только где это – «здесь»?»

«Безопасный дом». Я в безопасном доме. Словосочетание так поразило своей неуместностью, что Трейси рассмеялась, но смех тут же сменился приступом кашля. Все вышло иначе, чем планировалось. Ей не удалось улизнуть. И теперь полиция ищет Трейси и уже наверняка прочесывает город: мадемуазель Уитни приобрела билет на «Свиссэр» и не использовала его. Значит, она до сих пор в Амстердаме.

Трейси пыталась прикинуть, сколько времени провела в постели, подняла руку, посмотрела на запястье, но цифры на часах расплывались. Все двоилось: в маленькой комнате находились две кровати, два туалетных столика и четыре стула. Дрожь утихла, но тело снова вспыхнуло огнем. Трейси хотелось открыть окно, но для этого она была слишком слаба. Но вот комната опять погрузилась в лед.

Трейси снова ощутила себя в самолете и, упакованная в контейнере, молила о помощи.

«У тебя получилось! Ты просто чудо! Давай сюда коробку!»

Джеф взял бриллианты и теперь скорее всего уже на пути в Бразилию со своей долей добычи. Будет развлекаться с одной из своих женщин и смеяться над ней. Снова обставил ее. Ах, как Трейси его ненавидела! Нет – неправда! Ненавидела! Неправда! Она его презирала!

Трейси то погружалась в беспамятство, то к ней снова возвращалось сознание. Вот в нее опять летел смертоносный мяч на площадке для игры в пелоту, и Джеф заключал ее в объятия и прижимал к земле. Их губы сближались. А теперь они уже сидят за столиком в «Салакаине». «Трейси, ты такая особенная…»

«Предлагаю ничью», – сказал ей Борис Мельников.

Тело вновь била дрожь – это экспресс нес Трейси сквозь темный тоннель, в конце которого, она знала, ее ждет смерть. Все остальные пассажиры давно сошли. Остался только Альберто Форнати. Он злился на нее, тряс за плечи и кричал: