Джон Сирлз - Экзорцисты

– Мне нужно запереть двери и отправляться в школу. Ты не против, если я сначала немного посижу?

– Я не против, – ответила я, снова опускаясь на скамь-ю.

– Я не ел перед репетицией. А потом понял, что проголодался. Один из прихожан подвез меня к… – Он показал на бумажный пакет с логотипом пекарни Хермана. – Здесь не следует есть. Но мы с тобой никому ничего не скажем.

Отец Коффи вытащил кусочек пончика с пастилой из пакета и отправил его в рот. И тут же потянулся за витым печеньем. У нас за спиной распахнулась дверь – или мне так показалось? Когда я повернулась, там никого не было.

Это всего лишь ш-ш-ш-ш , сказала я себе. Разломив печенье пополам, он предложил мне кусочек, а когда я отказалась, принялся жадно есть. Он спросил про мою куртку и башмаки, и я объяснила, что они принадлежат другу моей сестры, но больше ничего не стала говорить.

– Как Роуз? – спросил он, улыбнувшись, когда произносил ее имя.

– Без изменений, – ответила я, стараясь не думать о ссоре, которая между нами только что произошла. – Роуз никогда не меняется.

– Я бы попросил тебя передать ей привет, но не уверен, что она обрадуется.

Когда я спросила у него почему, отец Коффи сказал, что через неделю после похорон он проходил мимо нашего дома.

– Это был будний день, поэтому ты ушла в школу. Но твоя сестра оставалась дома. Я принес с собой еду. Не ту ужасную дрянь, которую готовит Маура, экономка приходского священника. Я зашел в «Бургер Кинг».

– Ну, Роуз ничего мне не оставила.

– Она сказала, что ей ничего не нужно.

Я подумала о еде, которую приносила нам женщина с мрачным, застывшим, как на тотемном столбе, лицом. Роуз отказывалась ее брать, опасаясь, что она может быть отравлена, и вселила такой же страх в меня.

– Роуз подумала, что вы туда что-то подложили?

Отец Коффи проглотил остатки печенья и начал собирать крошки из пакета.

– Что-то подложил?

– Я имела в виду яд.

– Яд? Нет. Ну, надеюсь, она не считает меня способным на такие вещи. Твоя сестра сказала, что ничего не хочет ни от меня, ни от церкви. Она сказала, что для ваших родителей я был лишь источником неприятностей и мне лучше держаться от вас подальше. Поверь мне, Сильви, я множество раз думал о том, как вам живется на вашей пустой улице. Но Роуз ясно дала мне понять, что теперь она отвечает за вас обеих и не хочет, чтобы я вмешивался.

Мы замолчали. Я снова посмотрела на статуи, стоящие по разные стороны закрытой двери, представила, как она открывается и я смотрю отсюда на того, кто в тот вечер убил моих родителей.

– А девочка как-то с вами связывалась? – спросил отец Коффи.

Я повернулась к нему.

– Девочка?

– Та, что приезжала жить к вам. Дочь…

– Нет, – ответила я, покачав головой. – Мы больше ничего не слышали об Абигейл.

– Возможно, когда-нибудь она появится.

Если вспомнить, как она уходила, я сомневалась, что увижу ее снова. За витражными окнами небо совсем потемнело, да и в церкви становилось темно. У меня, наверное, осталось шестьдесят два часа. Или даже меньше. В моем сознании промелькнула фраза Фрэнка о том, что мне следует прямо отвечать на вопросы.

– Святой отец, раз уж мы заговорили о тех событиях, могу я у вас спросить, почему мои родители перестали ходить в церковь Святого Варфоломея?

Священник вытер пальцы о бумажный пакет и смял его, решив пожертвовать оставшимися крошками.

– Ну, наверное, мне следует начать с того, что я унаследовал ваших родителей, когда получил этот приход.

– Унаследовали?

– Они общались с отцом Витали до меня. Он разделял их веру в могущество демонов и в души, навечно отправленные в ад. Я отношусь к данным вопросам не так категорично. Тем не менее твой отец казался мне достойным человеком. А в матери было что-то удивительно умиротворяющее. Когда она находилась рядом, возникало ощущение… – Он замолчал, а потом добавил: – На самом деле, Сильви, ты многое от нее унаследовала. Не знаю, говорил ли тебе об этом кто-нибудь.

– Мне часто говорят, что я на нее похожа.

– Речь не о внешности. Я о ее удивительной способности. У тебя она тоже есть.

И, пока он говорил, мой разум наполнили воспоминания о номере в отеле, когда моя мать лежала рядом и шепотом рассказывала: «Это началось, когда я была девочкой, лишь немногим старше тебя…»

– После того как отец Витали уехал, – продолжал отец Коффи, оторвав меня от воспоминаний, – я принял решение: до тех пор, пока твои родители делают то, что они делают, за пределами моей церкви, я выброшу это из головы и буду относиться к ним, как к любым другим прихожанам.