Джон Сирлз - Экзорцисты

– И что было потом?

– Она позвонила из телефона-автомата, который находился возле бара. Это она придумала позвать их в церковь. Я собирался пойти к вам домой, но Роуз сказала: если они подумают, что встречаются с ней и она готова помолиться с ними в церкви, чтобы привести свои мысли в порядок, то согласятся поехать в церковь.

– Но в церкви они должны были увидеть только вас?

– Совершенно верно.

– И вы отправились в церковь?

Линч снова посмотрел на часы. Я последовала его примеру. Тринадцать минут.

– Угу, – сказал он. – Твоя очередь.

Я вздохнула, представила страницы моего дневника и начала:

Абигейл больше не поднималась наверх из подвала – во всяком случае, насколько мне известно. Мама вернулась на кухню, чтобы приготовить обед для нас с Роуз. Пока отец относил поднос для Абигейл, мама сказала: она сожалеет, что мы не можем есть все вместе, как семья, но уже очень скоро, возможно даже завтра, отец Абигейл за ней вернется. Как жаль, добавила она, что после такого хорошего лета он найдет дочь в столь неприглядном состоянии. Мама сказала, что старалась изо всех сил, но есть люди, которым она не в силах помочь.

Сделав нам сэндвичи с индейкой, она вернулась в подвал, а Роуз сказала, что она обычно уносила обед к себе в комнату в школе Святой Иулии. И что сейчас собирается сделать то же самое. Я так долго не видела сестру, что не хотела с ней ссориться, поэтому не стала возражать. Когда мы оказались в ее спальне, Роуз вернула кровать на прежнее место у дальней стены, затем сдернула простыни, на которых спала Абигейл, бросила их в кучу с ее одеждой и засунула в коричневый чемодан, которым мы когда-то пользовались вместе.

– Пусть все забирает, – сказала Роуз. – Не хочу, чтобы они вызывали у меня плохие воспоминания.

После того как я принесла чистые простыни и помогла Роуз навести в комнате порядок, мы вдвоем улеглись на ее постели и взялись за сэндвичи. Тогда я и попросила Роуз рассказать о школе Святой Иулии, но она ответила, что не хочет об этом говорить, кроме того, что она уехала оттуда по своей воле и никогда не вернется. Она сказала, что это было худшим временем в ее жизни, но и лучшим одновременно – потому что это позволило ей понять, кто она такая. Так, бок о бок, на ее кровати, совсем как раньше, когда мы строили палатку в гостиной, Роуз и я заснули.

Через какое-то время меня разбудили шаги в коридоре, я выглянула наружу и увидела, как мои отец и мать тихонько скользнули в свою спальню. Довольно долго я лежала рядом с сестрой и смотрела на нее. Теперь, с выбритой головой, она перестала быть похожей на прежнюю Роуз, и мне казалось, что она превратилась в незнакомку. У меня возникло ощущение, что мы стали чужими. Я размышляла о ее намерении жить в нашем доме и не ходить в школу и о том, к каким жестоким ссорам с родителями это приведет. Наконец я решила, что пора прекращать тревожиться и следует попытаться все исправить.

Я встала, зашла в свою комнату и остановилась возле письменного стола. Затем потянулась к полке, где стояли мои лошадки. У одной из них – ее звали Аврора – в животе имелось потайное отделение. С помощью монетки я его открыла и вытащила все деньги, которые мне удалось скопить. Шестьсот долларов.

Несмотря на присутствие Абигейл в подвале, мама не стала выключать голую электрическую лампочку, как мы и договаривались. Когда я спускалась вниз по ступенькам, я увидела улыбающуюся Пенни, которая сидела в клетке Мистера Глупышки. Я отвернулась от Пенни и пошла в неосвещенную часть подвала, где на койке спала Абигейл, накрытая одним из маминых стеганых одеял. Мне очень хотелось повернуть, подняться обратно и не отдавать ей деньги. Но когда я стояла там и смотрела на лунный свет, освещавший ее забинтованные руки, я представила, что еще она может с собой сделать – или с моей семьей, – если не получит то, что хочет.

– Абигейл, – прошептала я.

Она раскрыла глаза и сразу села. Когда Абигейл заговорила, я вспомнила, как меня удивил ее голос, когда я впервые услышала его в начале лета.

– Я ждала тебя, Сильви. Ты принесла то, что мне нужно?

– Да. Но мне все равно не нравится твоя идея. – И, хотя мне очень хотелось, чтобы она исчезла из нашей жизни, я не могла не спросить: – Как я узнаю, что с тобой все в порядке?

– Это не твоя проблема, Сильви, – ответила Абигейл. – Но со мной все будет хорошо. Не беспокойся.

Мне ничего не оставалось, как отдать ей деньги, не только на билет. Возможно, Абигейл была одной из немногих, кому не могла помочь моя мама – в отличие от меня. Она взяла деньги забинтованной рукой, даже не потрудившись их сосчитать.