Array Сборник - Джентльмены против игроков

Что же до судьи Приста, то после окончания речи Милама он несколько секунд не издавал ни звука. Негромкий стук костяшек его кулака по столешнице резко прервал возмущенный ропот. Все посмотрели на него и встретили ответный взгляд. Возможно, невзирая на свое волнение, некоторые заметили, как пухлый подбородок судьи приобрел жесткие квадратные очертания, как ощетинилась его эспаньолка и как заполыхали старые голубые глаза. И тогда судья Прист выступил с речью – краткой и быстрой, но, как позже соглашались все присутствовавшие, лучшей речью из всех, которые когда-либо от него слышали.

– Парни! – воскликнул он, и его высокий и пронзительный голос стал еще выше и пронзительнее. – Я собираюсь выдвинуть вам предложение и жду чертовски быстрого голосования! В этом городе говорят, что старые солдаты слишком одряхлели, чтобы и дальше активно участвовать в делах общества. На последних выборах, как вы знаете, это попытались доказать, отправив в отставку большинство ветеранов, которые выставили свои кандидатуры на переизбрание.

Не скажу, что они во всем неправы. Этим вечером мы и впрямь сидели, словно стадо старых коров, пережевывали то, что произошло сорок с лишним лет назад, и не подозревали о том, что происходит. А рядом люди, ведомые гневом и предрассудками, замышляли нарушить закон, пролить кровь и навлечь вечный позор на репутацию этого спокойного и добропорядочного прекрасного маленького городка. Но, может быть, еще не поздно исполнить наш долг. Долг граждан. Долг ветеранов. Однажды – очень и очень давно – мы выступили против вооруженного врага, защищая наших сограждан. Так давайте же теперь покажем им, что мы не настолько постарели и ослабли, чтобы не выступить снова против них самих.

Он сделал шаг назад, и в глазах зрителей его невысокая полная фигура словно выросла на несколько локтей.

– Я предлагаю собравшемуся здесь гарнизону Гидеона К. Айронса из «Объединения ветеранов Конфедерации» немедленно выдвинуться и спасти, – если удастся, – от жестокости бедных итальянцев, оказавшихся на чужой и враждебной земле. И спасти, – если удастся, – наших заблудших сограждан от будущих последствий их собственных безрассудства и глупости. Поддержите ли вы мое предложение?

Что же он услышал? Двадцать пять возгласов «за», после чего все разом бросились к нему, вопя во всю силу двадцати пяти пар немолодых легких. Сержант Джимми Бэгби и вовсе позабыл о заведенном порядке.

– Пойдем ли мы? – орал он, так размахивая своими пухлыми руками, что его рукавицы описывали в воздухе свистящие красные круги. – Можешь не сомневаться, мы пойдем! С таким командиром, как Билли Прист, мы пройдем хоть через ад, хоть по дну морскому!

– Ясное дело! Это то, что надо! – раздались крики одобрения.

– Ну, раз вы так чувствуете, то выступаем! – приказал их вожак, и они бросились к двери, сметя в сторону секретаря суда.

– Нет, погодите минуту! – Судья особо выделил мистера Милама, которого совсем затолкали: – Лиши, у тебя здесь самые молодые и самые проворные ноги. Беги вперед, ладно? Найди отца Минора. Он должен быть в доме священника за церковью. Передай, пусть присоединяется к нам так быстро, как Господь ему позволит. Мы пойдем по Харрисон-стрит.

Мистер Милам исчез. Судя по движению руки судьи, тот осмыслял, с кем остался.

– Почти все из нас когда-то так или иначе служили под началом старины Натана Бедфорда Форреста. А прочие этого хотели бы. Я полагаю, это будет последний рейд и последняя атака кавалерии Форреста – конными или пешими! Так проведем их по всем правилам – открывайте вон те ящики в шкафах и доставайте то, что лежит внутри!

Торопливые руки стариков шарили в видавшем виды дубовом шкафчике, стоявшем на возвышении, и вытаскивали на свет сокровища гарнизона: помятый горн, барабан, тонкую блестящую маленькую флейту, шелковый флаг на коротком полированном древке.

– Построиться по два, – скомандовал судья Прист. – Вперед марш!

Спустя полминуты газовые лампы Камлейтер-Холла освещали лишь пустоту: пустой комод в углу; стулья, перевернутые на бок или опрокинутые ножками вверх; дверной проем с пустым и темным коридором за ним; и одну из утепленных фланелью галош судьи Приста, лежавшую там, где ее позабыли.

На улице нарастал ритмичный стук шагов по утоптанному снегу. Кавалерия Форреста на марше!

Воодушевляющий призыв и мощный душевный порыв заставили распрямиться сутулые спины; хромые скрюченные ноги поднимались и опускались проворно и слаженно; головы были высоко подняты, грудные клетки вздымались; во главе шел предводитель, а в воздухе реял флаг – кавалерия Форреста шагала вперед. Однажды и только однажды двойной строй остановился, пересекая заснеженный город, жители которого по большей части все еще спали под своими уютными одеялами.