Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2

Откуда-то, словно издалека, донеслись аплодисменты, пробудив его от грез. Робби понятия не имел, сколько времени играет. Как часто бывало, музыка вводила его в состояние, подобное трансу, когда исчезали время и пространство. Но восторженные вопли и аплодисменты становились все громче, и Робби вдруг осознал, что апатичные посетители бара повскакали с мест и просят продолжать.

Робби улыбался и застенчиво кивал. Совершенно незнакомые люди пожимали ему руки, хлопали по спине, совали в руки деньги.

– Невероятно!

– Превосходно!

– Двадцать процентов чаевых идут владельцу, – сухо напомнила мадам Обри. Она уже считала Робби своей собственностью и ревновала, видя, как его осаждают куда более привлекательные женщины.

– Добрый вечер.

Паоло казался еще более тучным и приземистым, чем прошлым вечером. В мятом дешевом костюме, с заметным брюшком, выпирающим над поясом брюк, он выглядел на десять лет старше своих тридцати. Но разве это важно? Робби был так потрясен, что с трудом произнес:

– Н-не думал, что вы придете.

– Я тоже не думал. Вы прекрасно играете.

– Я… спасибо.

– Вы понимаете, что зря растрачиваете свой талант в этой дыре? – процедил Паоло, яростно глядя на него, словно обвиняя в некоем преступлении. Теперь понятно, почему его прозвали Бульдогом!

– Мне нужны деньги. Я предпочел бы играть классическую музыку. Но у меня нет специального образования. По крайней мере такого, которое признавали бы во Франции.

– Мне все равно! – небрежно отмахнулся Паоло. – Будете играть для меня. Играть с моим оркестром. Где вы живете?

– Оржемон.

Паоло непонимающе воззрился на него.

– Пригород Эпине…

Паоло снова прищурился и неодобрительно покачал головой, после чего повернулся и направился к гардеробной:

– Ну, что встал? Идешь?

– Конечно!

Робби громко рассмеялся. Неужели это происходит с ним?

– Да. Да, я иду!

Наутро Паоло представил Робби Парижскому оркестру.

– Это Роберт Темплтон. Лучший пианист в Париже. Будет играть с нами завтра вечером.

Море вопросительных, недоумевающих глаз уставилось на Робби.

– Но, маэстро, – робко напомнил Пьер Фремо, штатный солист оркестра, – завтра должен играть я.

– Нет! – отрезал Паоло.

– Но… но…

– Ничего личного, Пьер. Послушай игру Роберта, а потом скажешь, кто выйдет на сцену завтра вечером. Заметано?

Уже через четверть часа Пьер Фремо собирал вещи.

Парень был хорош. Но Роберт Темплтон не принадлежал этому миру.

– Говорю тебе, Паоло, у меня нет на это времени! И я не собираюсь прослушивать какого-то неизвестного гребаного джазового пианиста только потому, что у тебя на него стоит.

Чак Бамбер, глава отдела по отбору музыкантов для «Сони рекордз», отвечал за поиск новых талантов в Европе. В его обязанности также входило подписание с ними контрактов. Тучный громогласный техасец с пристрастием к стейкам на косточке и гонкам за лидером, он был так же неуместен среди парижской музыкальной элиты, как шлюха – в детской. Все в мире классической музыки знали, что у Чака Бамбера нет души. Зато он мог одним взмахом ковбойской шляпы возвысить или уничтожить пианиста.

Паоло Козмичи решил любой ценой свести его с Робби.

– Ты прослушаешь Робби – или я разорву контракт.

– Ладно-ладно, как хочешь! – рассмеялся Чак.

Два дня спустя Дон Уильямс, глава юридического отдела «Сони», в панике позвонил Бамберу:

– Агент Козмичи только сейчас прислал мне факс. Паоло разрывает контракт.

– Расслабься, Дон. Он блефует. Мы уже выплатили ему аванс триста тысяч баксов. Он не может уйти, не вернув деньги. Это нарушение контракта.

– Знаю, – буркнул Дон. – Вчера вечером он перевел деньги.

– Козмичи! Что происходит, черт возьми?

– Я же говорил тебе, Чак. Хочу, чтобы ты послушал игру Роберта. Если отказываешься…

– Да, да, знаю, ты свалишь. Понимаешь, Паоло, ты настоящая гребаная примадонна.

– Так ты послушаешь Роберта?

– Ничего не поделать, придется. Но пусть лучше оправдает мои ожидания! Упругий зад и плоский живот – в отличие от тебя – меня не впечатляют. Если парень не окажется ответом чертову Найджелу Кеннеди [20]…

– Ответом, Чак. Именно ответом.

Роберт подписал с «Сони» контракт на два альбома.

Сочетание таланта, внешности кинозвезды и знаменитой фамилии было мечтой каждого отдела маркетинга. Единственный вопрос заключался в том, какой жанр избрать.

– Я бы хотел, чтобы альбом был джазовым, – заявил Чак Бамбер за бокалом шампанского в своем роскошном офисе, выходившем окнами на Нотр-Дам. – Это более сексуально, чем обычная классическая музыка. С такой шикарной внешностью мы легко можем разрекламировать вас как нового Гарри Конника-младшего [21].