Найо Марш - Мнимая беспечность

И, сохраняя полную невозмутимость, она вышла из комнаты, где воцарилась тишина.

– Нет, это просто потрясающе! – с визгливым смешком заметил Берти. – Дорогая Мэри, меня просто снедает лихорадочное нетерпение. Когда, наконец, мы засучим рукава и приступим к осуществлению всех своих планов и задумок?

– Прямо сейчас, дорогой, если ты готов. Дики, сокровище мое, можно оставить тебя с Морисом? Придумайте себе какое-нибудь развлечение. А если понадобится помощь, мы вам свистнем. Идем, Берти.

Мэри взяла его под руку. Он принюхался и экстатически закатил глаза.

– О, эти ваши духи, – воскликнул он. – Вроде бы как у всех, но этот запах прекрасней благовоний всех жен и наложниц царя Соломона вместе взятых! Вы пахнете весной! En avant [7] En avant ( фр. ) – Вперед. !

И они спустились вниз. Уорендер и Ричард остались в комнате, хранившей отпечаток ее личности и словно тянущийся шлейфом необычайно мощный запах ее духов.

Согласно давно установившейся традиции мисс Беллами и Берти готовили дом к празднеству. Ее кабинет располагался за первой дверью слева на первом этаже. То было продолговатое помещение в стиле георгианского салона, где одна дверь выходила в холл, а другая – в обеденный зал. Из зала можно было попасть и в холл, и в оранжерею, это последнее помещение составлял предмет особой ее гордости. За оранжереей находился небольшой внутренний дворик с садом. Когда все двери были открыты, пространство зрительно увеличивалось. Берти сам занимался «декором» и использовал дорогую старинную французскую парчу. Заранее нарисовал букеты из бледных махровых роз в глубоких нишах над дверьми и на стенных панелях и где-то подобрал весьма изящные канделябры. В этом году все цветы должны были быть только желтые и белые. Он взялся за работу с присущей ему энергией и энтузиазмом, предварительно позаимствовав у лакея Грейсфилда фартук. Мисс Беллами тоже накинула недавно вошедший в моду фартук с нагрудником в оборку, натянула кожаные перчатки и принялась весело порхать по оранжерее, обрывая засохшие цветки и лепестки и переставляя цветочные горшки. Садоводством она занималась с энтузиазмом. Они перекликались, переходя из комнаты в комнату, обменивались театральными сплетнями и время от времени переходя на сценический жаргон.

– Ау! Что там у тебя, дорогуша?

– Ку-ку! Ты просто глазам своим не поверишь! – Именно такой способ общения они избирали в подобных случаях. И получали от процесса огромное удовольствие, и вот из-под умелых пальцев Берти вышли букетики белых и золотистых цветов, а также совершенно прелестные гирлянды для украшения стола. Мисс Беллами тоже старалась, как могла.

Они занимались всем этим примерно с полчаса, и Берти удалился в «цветочную» комнату, когда Грейсфильд привел мисс Кэйт Кавендиш, которую близкие называли просто Пинки.

Пинки была моложе своей прославленной современницы и не так знаменита. Она выступала на вторых ролях во многих постановках с мисс Беллами, и их личные взаимоотношения, к ее неудовольствию, копировали профессиональные. У нее было веселое миловидное личико, одевалась она просто и со вкусом, обладала искренностью и прямотой мышления. Словом, то была весьма привлекательная женщина.

– Я просто вся горю и пылаю, дорогуша! – воскликнула она. – Воспарила духом, через минуту поймешь, почему. Сорок тысяч поздравлений и пожеланий, Мэри! И пусть твой силуэт ни увеличится ни на йоту! Вот тебе мое скромное подношение.

То был флакон новых духов от прославленной фирмы, и назывались они «Врасплох».

– Мне контрабандой доставили из Парижа, – сказала Пинки, – здесь они еще не продаются. Надо нанести на мочки ушей, всего капельку, так мне сказали, и тогда все спутники собьются с курса.

Мисс Беллами настояла, чтобы флакон открыли. Нанесла чуточку на запястья и понюхала.

– Но Пинки, – пробормотала она, – это, пожалуй, уж слишком! Да они плотины способны взорвать, дорогая! Честное слово!

– Хороши, правда?

– Попрошу Флори добавить их в мой спрей. Сию же минуту. Пока Берти до них не добрался. Сама знаешь, что он за птица.

– А что, Берти здесь? – быстро спросила Пинки.

– В цветочной комнате.

– О…

– А почему спрашиваешь? Вы что, поцапались?

– Да нет, что ты, – ответила Пинки. – Просто… сейчас не очень хочется выдавать ему этот секрет, тем более что он имеет прямое отношение к Берти. Боже, что это со мной? Нет, правда, я сегодня слегка под мухой.

– Ты? Но ты же никогда не прикладывалась к спиртному по утрам.