Оливер Пётч - Дочь палача и театр смерти

Что здесь происходит, ради всего святого? Кто еще здесь замешан?

– Стало быть, теперь мы можем выдвигаться обратно в Шонгау? – спросил с надеждой Лукас.

– Еще нет, – ответил тиролец. – Наши люди говорят, на дорогах сейчас небезопасно, слишком много всадников. Придется, наверное, подождать до вечера.

– Но мы со вчерашнего дня здесь торчим! Мне надо к жене и ребенку! Они наверняка волнуются.

– Ждем до вечера, и точка.

Магдалену словно в живот ударили.

Ждем до вечера…

Мало того, что она торчала здесь со вчерашнего дня, так теперь еще столько часов пройдет впустую! Бургомистр Бюхнер, возможно, уже узнал, что ее нет в Шонгау, и, конечно же, обо всем догадался. Время на исходе!

– Хорошо бы вытащить ее из бочки, – предложил Лукас. – Если заткнуть ей рот, она не станет кричать.

– Вытаскивай, раз по-другому никак, – ответил тиролец. – Но потом придется запихнуть ее обратно в бочку, тут без вариантов! Нельзя рисковать.

Последовало несколько ударов, и в бочку ворвался яркий свет. Лукас вытянул Магдалену, и она стала глотать ртом воздух, словно вынырнула из глубокого озера. От нее воняло вином, платье вымокло, все кости болели – в особенности затылок, куда пришелся удар.

Однако она была жива.

По крайней мере пока.

– Спасибо, – выдохнула Магдалена, когда Лукас вынул ее из бочки.

– Магдалена, мне так жаль, – шепнул ей на ухо молодой извозчик. Он осторожно оглянулся на тирольца, который с безучастным видом прислонился к другой бочке и потягивал вино из кружки. – Поверьте мне, это все жуткое недоразумение. Если б я только знал, во что ввязываюсь! – Он покачал головой. – Когда все останется позади, кое-кому придется поплатиться.

– Кто… – пробормотала Магдалена, уже теряя сознание. – Кто за этим стоит?..

Но Лукас не ответил. Он подхватил женщину под руки и оттащил в угол подвала. Она почти и не заметила, как тиролец связал ее и вставил кляп в рот.

Последнее, о чем она успела еще подумать, было спасение Барбары, ставшее уже непосильной задачей.

– Так, значит, вы видели, как Франц Вюрмзеер выкладывал у дороги круг из камешков? – переспросил Симон.

Они втроем – Симон, Петер и Куизль – сидели за столом в цирюльне. Пока Петер рассказывал об увиденном, у палача погасла трубка, и теперь он заново поджигал ее от лучины.

Петер усердно закивал. Он явно был рад, что взрослые наконец-то выслушали его.

– Я еще вчера хотел рассказать, но ты не захотел меня слушать. Это был точно такой же круг, какой мы видели с тобой в день приезда! Если этот Вюрмзеер хоть немного схож со своим сыном, то он скверный человек. К тому же Йосси говорил, что он терпеть не может батраков.

Симон вспомнил, как Вюрмзеер держался на сегодняшнем собрании. Он действительно питал ненависть к приезжим.

До такой степени, что…

Симона вдруг пронзила жуткая мысль.

Мертвые дети на холме… круги из камней… черный всадник…

Мысль эта так ужасала, что цирюльник поспешно отогнал ее прочь. Это просто уму непостижимо. Или все-таки?.. Так или иначе, странно, что второй человек в Совете выкладывает посреди леса языческие символы. Достаточно странно, чтобы обратить на это пристальное внимание.

– Хорошо бы последить за Вюрмзеером, – обратился Симон к Якобу. – Я его и так терпеть не могу. Устраивает травлю на чужаков, а теперь еще такое!.. Что-то с ним нечисто.

– И как ты себе это представляешь? – проворчал в ответ Куизль. – Мне надо возвращаться к Лехнеру, а ты здесь за цирюльника. Или, может, хочешь наведаться к нему домой и что-нибудь разнюхать? Только вот на больного Вюрмзеер не очень-то похож.

– Вы, конечно же, правы. – Симон покачал головой. – Так ничего не выйдет. Нужен кто-то…

– Мы можем последить за ним! – взволнованно перебил его Петер.

Симон с удивлением взглянул на сына:

– Кто это «мы»?

– Я ведь уже рассказывал тебе про моих новых друзей, – выпалил Петер. – Йосси, Максль и много кто еще. Батрацкие дети, они все равно терпеть не могут Вюрмзеера, а уж его толстого сынка и вовсе ненавидят. Я могу попросить их, чтобы они последили немного за Вюрмзеером. Ну и я, конечно, вместе с ними, – добавил он поспешно.

Куизль фыркнул:

– Даже не думай! Сколько тебе? Семь? Если ты следить собираешься, как под окном это делал, Вюрмзеер тебе задницу надерет так, что неделю сесть не сможешь.

– Даже и не знаю… Можно хотя бы попытаться, – проговорил Симон.