Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

Ну вот, теперь вы осуждаете меня, Эдвард! Наверное, вы и на Джозефа сердитесь за то, что он сумел провести вас за то короткое время, что вы его знали. Пожалуйста, попытайтесь понять: он не лгал ни вам, ни мне, вообще никому. Он просто… видоизменял правду, потому что так ему было комфортнее. Только вот я никогда уже не узнаю почему. Никогда не доберусь до сути этой загадки.

– Когда я впервые заподозрил честность и порядочность Скотчера, точнее, отсутствие таковых? – повторил Майкл Гатеркол.

Наш разговор состоялся на следующий день. Мы покинули Лиллиоук и добрались аж до отеля «О’Донован», в Клонакилти. До чего же приятно было сидеть и пить чай там, где на нас не могла напасть оскорбленная Клаудия или нервозная Дорро! В гостиной отеля «О’Донован» пахло сыростью, а мебели в нее напихали столько, что повернуться было негде. Шторы давно утратили первоначальный цвет, зато чай и пирожки были просто изумительны, да и я, честно говоря, готов был устроить свое седалище хоть на деревянном ящике в сарае, лишь бы провести пару часов среди людей, которые не насмехались и не издевались друг над другом поминутно. Судя по всему, Гатеркол разделял мои чувства: вокруг нас точно поднялся какой-то мрачный, тяжелый занавес, дав нам дышать свободно. Здесь, в этой затрапезной гостинице, он даже держался увереннее, чем всегда.

– Прекрасно помню самый момент, когда это случилось, – продолжал он. – Хотя долгое время я не отдавал себе в этом отчета. Зато теперь отдаю. Скотчер сказал кое-что об одной из книг леди Плейфорд – мы с ним ждали, когда она нас примет, – и все перепутал. Он спросил меня: «В какой книге крадут скаковую лошадь? Я все время забываю ее название». Мне это уже тогда показалось странным, ведь всего пару минут назад он заявил, что знает все книги леди Плейфорд буквально наизусть, и я ответил ему, что я тоже, а кроме того, в серии о Шримп нет романа, в котором речь шла бы о похищении лошади, и он не мог не понимать, что я это знаю. И лишь много времени спустя я догадался, что он тогда затеял. Он знал, что я сочту его оговорку ошибкой, пусть и странной. Ни один цивилизованный человек не набросится на того, кого он видит впервые, со словами: «Это ложь. Вы лжете». И сначала я действительно решил, что он просто ошибся.

– И вы его поправили?

– Да, попытался. Я рассказал ему, что единственная книга о Шримп, в которой вообще фигурирует лошадь, это «Шримп Седдон и путешествие вокруг света». Там есть один тип, сэр Сесил Деверо, кораблестроитель, а у него есть лошадь по кличке Сапфир, и Шримп разгадывает загадку, когда понимает, что мистер Бранкатизано, итальянец, неверно произносит это слово: не сапфир, а сапферо, отчего оно становится похожим на «Сферу», название судостроительной компании сэра Деверо, и из-за него начинается большая путаница и много мелких неприятностей.

– А знаете, мне кажется, что именно эту книгу о Шримп я читал, – сказал я ему.

– Она одна из лучших.

– Там еще есть один мерзкий тип по фамилии Хиггинс, который под конец падает в море и там пропадает, да?

– Совершенно верно! – Гатеркол улыбнулся. – Вот видите, вы уже знаете о книгах леди Плейфорд больше, чем знал Скотчер тогда. Теперь-то я понимаю, что этот дурацкий вопрос о лошади он задал мне именно затем, чтобы вызвать меня на разговор. Я его поправил, завязалась беседа, и я рассказал столько, что он смог выдать себя за лучшего в мире знатока похождений Шримп Седдон. А знаете, как он отреагировал, когда я объяснил ему все и про Сапфир, и про Сферу, и про лорда Деверо? «Ах да – конечно». Вот тогда-то мысль о том, что он не столько странный малый с дырявой памятью, сколько мошенник, и забрезжила у меня впервые. Но лишь едва забрезжила, поймите. Ведь честный человек в таком случае говорит что? «О господи, я совсем все перепутал. И как это я мог забыть?» В то время как брошенное Скотчером «конечно» предполагало, что он знает все сам, только слегка забыл. Как бы не так! Всякий, кто действительно читал «Вокруг света», ни за что не переврал бы сюжет таким странным способом.

Похоже, что Гатеркол собирался говорить еще, и я ждал. Молоденькая официантка подошла и спросила, не хотим ли мы еще чаю, и я сказал, что хотим.

– Но было уже поздно. Я пересказал Скотчеру достаточно книг леди Плейфорд да еще прибавил к пересказам кое-какие свои идеи по поводу ее творчества. И когда настало время мне идти к ней на собеседование, она почти не задавала мне вопросов. Я только сидел и слушал, как она восхищается Скотчером – какой он умный, да какой восприимчивый, да как это проницательно с его стороны подметить и то, и это и в композиции, и в тематике ее романов, и так далее. Нет нужды говорить, что в ее словах я узнавал свои теории, высказанные мною Скотчеру чуть более часа тому назад. Кстати – я не сказал? С ним она говорила целый час, со мною – всего минут двадцать.