Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

Я познакомилась с Майклом, когда он написал мне, что хотел бы занять должность моего личного секретаря в ответ на объявление, которое я поместила в газетах. Он служил тогда клерком в одной юридической конторе, где человек его ума и образованности был совершенно не к месту. Но он, со своей всегдашней неуверенностью, похоже, готов был протирать там штаны до конца жизни. И, может быть, так бы и случилось, не попадись ему однажды на глаза то мое объявление. В детстве он так любил мои книги, что не смог устоять перед искушением и написал мне. Не хочу хвастаться, но из его первого письма у меня сложилось впечатление, что только мои книги помогли ему удержаться на плаву в самый трудный период его жизни. И, конечно, я пригласила его на собеседование.

Джозеф Скотчер тоже прислал письмо, в котором выражал желание занять ту же должность. Безупречно вежливое, оно, однако, было далеко не столь личным. Еще не видав их в глаза, я уже знала, что предпочту Майкла, но мне все же хотелось поговорить с обоими прежде, чем принимать окончательное решение, поэтому я пригласила их в Лиллиоук. Увы, им пришлось ждать куда дольше, чем следовало, и все из-за Хаттона, будь он трижды неладен! Весь тот день дворецкий упорно что-то от меня скрывал, чем довел меня едва не до кондрашки, – ведь я решила, что это что-то имеет отношение к Майклу и Джозефу, а если так, то мне просто необходимо было выяснить все еще до начала нашей беседы. Но оказалось, что дело было всего лишь в настройке – или как там это еще называют – всех часов в доме, запланированной на следующий день. Я так разозлилась на моего злосчастного дворецкого, что добрых полчаса не могла успокоиться, до того мне хотелось его удушить! Одним словом… случилась непредвиденная заминка, во время которой Джозеф и Майкл сидели у дверей моего кабинета и беседовали. Долго. Скоро вы поймете, почему это имеет такое значение.

Первым вошел Джозеф. У меня просто нет слов, чтобы описать, какое он произвел на меня впечатление. Каждая его фраза была полна Шримп и ее приключениями – казалось, он знает мои книги наизусть, и не просто читает их, а еще и размышляет над ними, – и по поводу всякой из них у него была какая-нибудь теория. Он словно заглянул в самую глубину моего творческого «я» и увидел там то, о чем я и сама не подозревала.

И я выбрала Джозефа. Любой на моем месте поступил бы так же. Вы тоже, Эдвард. Он мог убедить кого угодно в чем угодно, ему просто нельзя было противиться. Мне было больно отпускать его от себя в тот день; хотелось, чтобы он оставался подле меня непрерывно, но надо ведь было соблюсти формальности, этикет и так далее. Короче, пришлось отпустить Джозефа домой, за вещами, и выслушать наконец Майкла, раз уж я заставила его притащиться в Клонакилти из самого Лондона.

Увы, должна признать, что я почти не слушала Майкла, едва замечала его присутствие. Он нервничал и произвел не лучшее впечатление. Я же была слишком занята составлением письма, которое мысленно уже готовилась отослать Джозефу. Да, ведь мой выбор был сделан еще до того, как Майкл вошел в комнату. Гатеркол – милый человек и заслуживает лучшего. Он не блестящ, в отличие от Джозефа, зато абсолютно надежен. Нет, скажу больше: он именно надежен, а Джозеф, при всем своем блеске, никогда не был таким.

Итак, я наняла Джозефа секретарем, а Майклу выдала своего рода утешительный приз. Мне стало его жаль, вот я и шепнула пару слов на ушко Орвиллу Рольфу, и результат превзошел все мои ожидания. После этого я прочно забыла о Майкле Гатерколе на несколько лет, пока не сострила однажды по поводу Шримп в присутствии Джозефа. Шутка была совсем простая – всякий, кто читал хотя бы один мой роман, просто не мог ее не понять. Ну, вы-то, Эдвард, конечно, не читали?.. Как, неужели? Почему же вы раньше не сказали?.. Ну, ничего. Вот сейчас мы на вас и проверим. Если я скажу вам: «крышка от молочной бутылки», что еще придет вам в голову, кроме настоящей крышки от бутылки? Ну вот, видите! Так я и думала. В каждой, абсолютно каждой моей книге Шримп повторяет эту шутку. Но Джозеф, совершенно очевидно, не понял моей остроты, и это меня удивило, ведь я ясно помнила, как во время интервью он вспоминал эту самую шутку.

Я смутилась. И захотела проверить Джозефа еще, для чего не раз бросала ему скрытые намеки на те или иные события, происходившие в моих книгах, и каждый раз, при всей его обычной восприимчивости, он явно не ощущал подвоха в моих словах. Тогда мне стало совершенно очевидно, что книг моих он не читал, ни одной, хотя сам клялся и божился, что прочел их все до единой, зачитывал их до дыр, посылал друзьям и родственникам, покупая дополнительные экземпляры, раздаривал незнакомым людям на улицах, хотел основать новую религию с текстами о Шримп в качестве священных, – тут я, конечно, преувеличиваю, но, честное слово, не так уж сильно.