Коллектив авторов - Спросите полисмена

– С мягкой шляпой, разумеется?

– С мягкой шляпой. Котелок привнесет определенный диссонанс.

– И, надо думать, без трости.

– Хочу добавить, что, сжимая набалдашник, можно добиться весьма красноречивого побеления костяшек пальцев. Возможно, в определенные моменты это послужит вам лучше слов, подобрать которые в данных обстоятельствах, несомненно, затруднительно.

– Вы, как всегда, правы, Бантер, – кивнул Уимзи.

– Вы очень добры, милорд, что сделали подобное наблюдение. Завтрак будет подан, как только пожелаете.

– Ранний бекон и ранний Бэкон! – с энтузиазмом откликнулся Уимзи.

Час спустя, позавтракав, закончив туалет и задумчиво выкурив сигарету, Уимзи вызвал из гаража свой «Даймлер», прозванный Миссис Мердл [25], и направил его к городскому дому вдовой герцогини Денверской.

Вдовая герцогиня приветствовала сына в своей обычной манере.

– Как ты рано, Питер! Впрочем, ты, полагаю, взялся за ужасное дело Комстока! Такой странный он выбрал титул, хотя, пожалуй, ничего странного, если вспомнить, как он выглядит. Но сомневаюсь, что он выбрал его по такой причине, потому что люди часто не сознают, как выглядят, разве нет? Я прекрасно помню, что твой дядя Адольф всегда, даже в юности, напоминал моржа, но сомневаюсь, что понимал, насколько на него похож, а я ему никогда не говорила. Люди ведь так обидчивы в подобных вещах.

Лорд Питер взял за локоть вдовую герцогиню.

– А как выгляжу я, матушка? Полезно было бы знать на случай, если мне потребуется маскировка.

– Ты, милый? Когда ты был младенцем, мне казалось, что ты похож на соню, но теперь ты скорее журавль, правда? Или нет?

– Наверное, раз ты так говоришь, – рассмеялся Уимзи. – И ты совершенно права. Я работаю над делом Комстока и хочу, чтобы ты черкнула для меня архиепископу или позвонила ему и сказала, что я приеду. Я с ним не знаком, а учитывая заседание синода, попасть к нему будет непросто. Хочу задать ему пару вопросов.

– Разумеется, дорогой, напишу, – кивнула вдовая герцогиня, подходя к секретеру. – Но не спрашивай, почему он это сделал, поскольку ему придется все отрицать, а потом его замучает совесть. Непросто быть духовным лицом: нельзя лгать и приходится быть дома для любых посетителей. Боже ты мой, нельзя не посочувствовать бедному Уилли – сам понимаешь, милый, я про архиепископа, хотя я никак не привыкну к мысли, что Уилли стал архиепископом, он так поливал себя маслом для волос, когда был мальчиком, – помня о том, каким человеком был Комсток. Хотя, полагаю, убийство – это преступление, даже если стреляют из совсем маленького пистолетика, и, в конце концов, так странно для епископа, хотя, помнится, Уилли всегда был старомоден. Как, по-твоему, дорогой, его повесят? Очень надеюсь, что нет, потому что нельзя вешать архиепископов – это кощунство и вообще исключительное неуважение к церкви. Но если вдуматься, он станет мучеником, а мучеников у нас давно не было. Вот твоя записка, милый. Тебе, правда, уже пора? Хорошо. Будь помягче с бедным Уилли и не обвиняй его ни в чем открыто, поскольку ему это не понравится. Он же был учителем и директором школы, а ты знаешь, что они собой представляют. До свидания, милый. Приезжай поскорее.

Нежно поцеловав мать, Уимзи развернул щегольскую Миссис Мердл полированным медным радиатором к Ламбетскому дворцу.

– Если не считать того, что ему мнится, будто он мог наткнуться на что-то, выходя из кабинета, – обиженно говорил лорд Питер, – я не вытянул из старикана ничего нового.

– Разумеется, это объяснило бы опрокинутый стул у двери, – кивнул Паркер.

– И первый грохот, – резко добавил Уимзи.

– Да, возможно.

– Вы ведь никогда не рассматривали всерьез этот шум, мой дорогой Чарлз? Не думаете же вы, что кто-нибудь способен назвать хлопок от крошечного пистолетика «грохотом»? Внемлите мне, Чарлз Паркер и Скотленд-Ярд, я пришел пристрелить Цезаря, а не подорвать его.

– Архиепископ, случайно, не признался вам в преступлении? – поинтересовался Паркер.

– Нет. А я не стал спрашивать. По правде говоря, Чарлз, едва увидев старикана, я понял, что старая традиция воинствующих епископов себя не изжила. Я ужом вертелся, подыскивая убедительный предлог, почему задаю ему вопросы. У меня просто не хватило духу объяснить, что на сей раз я ради разнообразия работаю на полицию – совершенно официально. Говорю вам, когда он стрельнул в меня глазами из-под кустистых бровей, я задрожал. Нисколько не удивился бы, если бы он взял меня за шкирку, бросил себе на колено и основательно отшлепал бы. И кажется, я бы ему позволил! Интересно, не случилось ли с Комстоком то же самое? Тогда Комсток со стыда застрелился. О смерть, где твое жало, жало, жало… ну сами знаете. Съешьте еще молодого картофеля. Бантер чудесно умеет подать картофель, правда?