Марк Биллингхэм - Вниз по кроличьей норе

– Чего-то я не понимаю…

– Отсюда. – Я ткнула подбородком ей за спину. – Чего-нибудь недосчитались?

– Нет, насколько мне известно. – Она протянула мне стаканчик с водой, уже улыбаясь какому-то «добровольцу», стоящему позади меня, но я не сдвинулась с места.

– Так что, ты бы знала? – Я немного выждала. – О таком всему персоналу сообщили бы, верно?

– Откуда такой интерес? – Феми явно начала испытывать озабоченность или смущение, я так и не смогла понять.

– Это часть моего расследования смерти Кевина, – объяснила я.

Она покачала головой, все еще помахивая передо мной стаканчиком с водой, а потом взмахом руки предложила «добровольцу» обойти меня сбоку.

Я повернулась к нему и улыбнулась.

– Мы скоро закончим.

– Полиция уже задавала нам эти вопросы, – сказала Феми.

– И что вы им ответили?

– Боюсь, что мне не разрешено обсуждать такие вещи с пациентами.

– Вполне возможно. – Я просунула голову практически в окошко. – Но кто-то все-таки убил Кевина, причем наркотики явно имеют к этому какое-то отношение…

– Тебе нужно отойти в сторонку, Алиса…

– …и я собираюсь выяснить, где он их брал.

«Доброволец» у меня за спиной что-то буркнул, отступая назад, чтобы уступить дорогу размашисто шагающей по коридору Донне. Повернувшись, я подмигнула ему, когда она без остановки прошкандыбала дальше. Объяснила:

– Она сжигает калории после завтрака.

– Забирай свои таблетки и ушлепывай. Не видишь, другие пациенты ждут? – Феми слегка повысила голос. – Ты вообще собираешься уходить?

Я опять повернулась к ней.

– Это как посмотреть.

– Хочешь, чтобы я Маркуса сюда позвала?

На миг мне подумалось, уж не попросить ли ее именно об этом. Я уже давно размышляла, не лучше ли первым делом расспросить о наркотиках в комнате Кевина как раз Маркуса, но в итоге решила, что прямой ответ, скорее всего, получу от Феми. Однако пока пришла к выводу, что нет смысла втягивать менеджера отделения, пока мне это не понадобится.

Еще раз улыбнувшись, я взяла стакан с водой. Заглотила вначале оланзапин, потом вальпроат натрия, проследила, как Феми ставит птичку в моей карте и самым коповским своим тоном произнесла:

– Спасибо за помощь.

В тот же день после полудня я сидела в музыкальной комнате с Большим Геем Бобом, болтая о том о сем и – как водится, – об этом самом , когда возле сто тридцать шестой палаты вдруг началась какая-то заварушка.

– Я как-то трахался с полисменшей, – грузил мне в тот момент Боб.

– Да?

– На заднем сиденье патрульной машины.

– Как мило. А она включила синюю мигалку?

– Клянусь, я всегда думал, что женщины в форме играют за другую команду… Без обид, но сама знаешь, об чем я. А эта сама не своя оказалась до этого дела – такое, блин, вытворяла!

– А она сняла с тебя твою комбинашку?

Как всегда, Боб совершенно не просекал, что я над ним просто прикалываюсь, так что гордо ухмыльнулся и прогнал еще что-то про свою «толстую морковку», когда нашу возвышенную беседу прервал натуральный бедлам в коридоре.

Крики, вопли… Голос мы не узнали.

Сто тридцать шестая палата – это место, куда сажают всех доставленных полицией (согласно разделу 136 Акта о психическом здоровье, отсюда и неофициальное название). Так называемое «безопасное место», в которое полиция обязана помещать задержанных на улице/в пабе/где угодно, если есть подозрение, что им требуется экстренная психиатрическая помощь и их необходимо держать под наблюдением.

Правда, в тот момент это место было трудно назвать особо безопасным.

Позже я выяснила, что этот парнишка – вряд ли старше семнадцати – был задержан после того, как кто-то из публики звякнул в «три девятки» [45] Основной номер вызова экстренных служб в Великобритании – 999 (как 911 в США), хотя с равным успехом можно использовать принятый в Евросоюзе и в России номер 112. , заметив, как он выплясывает прямо в потоке несущихся машин на Северной Кольцевой. Одному богу известно, зачем ему это понадобилось или что привело его в такое возбужденное состояние, но санитары уже носились взад-вперед с мрачными лицами, огрызаясь друг на друга, в то время как бедный мудила, запертый в палате, орал как резаный и бился головой о стекло.

Вроде какую-то хрень про пауков орал…

По вполне понятным причинам персонал не очень-то любит зрителей, когда творится нечто подобное, так что мы с Большим Геем Бобом, как воспитанные люди, не стали туда соваться и держались у стеночки. Равно как Ильяс, Лю-Косячок и все остальные, кто вылез поводить жалом. Донна даже прервала свою безостановочную ходьбу на несколько минут, чего я никогда раньше не видела.