Луиза Пенни - Долгий путь домой

– И что вы с ними делаете?

– Я вам уже говорила, – ответила Клара, озадаченная этим вопросом. – Я на них смотрю.

Гамаш ничего не сказал, и Клара удивилась, к чему это он ведет. И вдруг ее глаза расширились. Она вспомнила, что делала со своими старыми картинами.

Она поднялась, вытащила кнопки из стены и сняла картину Питера, ту, что с губами.

– Мы повесили картины так же, как они висели в спальне у ребенка Марианны, – сказала она, когда Мирна и Арман бросились ей помогать. – Но если они были повешены неправильно? Подписи нет, и определить, где верх, а где низ, невозможно.

Она снова прикнопила картину. Вверх ногами. Все трое отступили, чтобы посмотреть, что получилось.

Получилось вовсе не вверх ногами, а именно так, как нужно.

– Черт меня побери, – пробормотала Мирна.

Всплески яркой краски превратились в широкую бурную реку. Выразительные красные губы стали волнами. То, что казалось деревьями, обернулось утесом.

Они втроем стояли перед творением Питера в том виде, в каком его задумал автор. В картине не было ничего легкомысленного, ничего веселого. Питер изобразил огромную, бесконечную реку печали.

– Я знаю это место, – сказал Гамаш.

– Арман… – Рейн-Мари появилась в кухне Клары с листком бумаги. – Констебль Стюарт прислал ответ.

Она с ошеломленным видом протянула Гамашу распечатанное электронное письмо.

Он взял распечатку и показал жене на стену с картинами, а сам принялся читать письмо, все больше и больше хмуря брови.

Наконец он отдал листок Кларе и подошел к Рейн-Мари, которая рассматривала картины.

– Все в порядке? – спросил он, заметив, какая она бледная.

– Oui. Питер наконец понял, как изображать эмоции, и пишет вот это. – Она помолчала. – Бедняга.

– Идем-ка со мной, – сказал Гамаш.

Они отошли от печальной картины на стене и вернулись к «Саду космических размышлений» на сосновом столе.

Клара закончила читать и передала листок Мирне.

– Вы ведь этому не верите? – спросила Рейн-Мари, кивая на письмо в руках Мирны.

– Одна невероятная вещь до завтрака? [57] – произнес Арман.

Он положил растопыренную ладонь в центр одной из картин Питера, лежащих на столе. И повернул ее.

Только тогда они увидели, что сделал Питер.

На этих картинах он не творил что-то, а хотел запечатлеть что-то. Мгновение в саду, погруженном в сумерки.

То, что выглядело как круг из камней, после переворачивания картины действительно оказалось кругом из камней. Высоких, монолитных, серых.

Но теперь стало заметно кое-что еще. Длинные, мощные мазки краски на вершинах камней.

Заячьи уши.

– Питер никогда бы не поверил в подобные вещи, – сказала Клара.

Но сердцем она понимала, что пора перестать говорить это. Если они надеются выяснить, что с ним случилось, то она должна принять тот факт, что человека, которого она знала, больше не существует.

Он провалился в кроличью нору. Где происходили невозможные вещи [58].

Где зайцы превращались в рунические камни.

Где веселые улыбки оборачивались бесконечной печалью. А потом снова становились улыбками. В зависимости от перспективы.

Когда Клара начала поиски, ею отчасти руководило чувство вины. Ответственности. Она хотела найти Питера, хотела, чтобы он оказался в безопасности. Однако не была уверена в том, что хочет его возвращения.

Но чем больше они узнавали о новом Питере, тем отчаяннее ей хотелось увидеть этого человека. Чтобы узнать его. И главное, чтобы он узнал ее.

Клара чувствовала, что влюбляется. Она всегда любила Питера, но теперь испытывала к нему какое-то новое чувство. Более глубокое.

– Не важно, во что мы верим, – сказала Мирна. Она подошла к ним и тоже всмотрелась в картину. – Важно то, что Питер поверил в увиденное.

Все перевели взгляд на картины, прикнопленные к стене.

Одна из них стала понятной. Волны красных губ. Искривленных. Стонущих. Вздыхающих.

Они перевернули и две другие картины, но те не спешили расставаться со своими тайнами.

– Может быть, слетать в Дамфрис? – спросила Клара. – Увидеть своими глазами? Поговорить с этим Альфонсом?

– Non, – ответил Арман. – Что бы там ни случилось, оно принадлежит прошлому. И Питер, и время ушли вперед. Мы поедем вот сюда.

Он показал на реку вздохов.

Это место было хорошо знакомо Гамашу. Оно находилось в Квебеке, но Квебеку не принадлежало. Уникальное место, образовавшееся сотни миллионов лет назад вследствие катастрофы. Космической катастрофы.