Сара Шепард - Игра в ложь

Меня же с каждым километром охватывало все более сильное оцепенение. Неверные тени прошлого то и дело всплывали в сознании – восторг и трепет при виде мелькнувшей за окном вывески ресторана NoRTH, аромат жасмина и дорогих духов, – но ни одна из них так и не оформилась в четкое воспоминание. В голове роились вопросы. Кто ответил Эмме с моего аккаунта? Известно ли уже кому-нибудь о моей смерти? Возможно, я смогла бы понять что-то, если бы лучше рассмотрела собственную страницу на Facebook, но Эмма туда не заходила. С момента моей гибели прошел уже целый день, возможно, даже больше, – так почему никто не начал беспокоиться, куда я пропала? Почему никто не нашел тело? С другой стороны, если это и правда убийство, труп могли разрезать на кусочки и спрятать.

О, как же мне хотелось плакать! Кричать. Вопить. Стонать. Но я могла только молча следовать за Эммой, объятая ужасом. Когда-то мне снились сны, в которых я падала с крыши небоскреба и не могла позвать на помощь, хоть и пыталась. Сейчас я была даже более беспомощна, чем тогда.

Такси свернуло налево, и Эмма увидела высокую гору. Изъеденная временем и ветром деревянная табличка извещала, что они прибыли в каньон Сабино.

– Приехали, – сообщил водитель.

Наконец-то!

Эмма отдала ему двадцатку и выбралась из машины. Под ногами похрустывал гравий, в воздухе пахло пылью и раскаленной землей. Туристы, готовившиеся к походу, разминались возле заборчика в нескольких метрах от дороги, вдоль которой тут и там виднелись пятна розовых, желтых и пурпурных цветов. Над всем этим возвышались заснеженные горные вершины, уходя в голубое небо.

«Как красиво», – подумала Эмма и потянулась за камерой. В сумке, которую она привезла с собой, лежало не так много вещей: старый Роlaroid, кошелек, Носкминог, сменная одежда и дневник, потому что она боялась оставлять его где-нибудь. Остальное – включая все ее сбережения – осталось в Вегасе, в камере хранения на автовокзале.

Фотоаппарат зашуршал и выплюнул снимок. Эмма вытащила фотографию и пристально вглядывалась в нее, пока картинка не проявилась полностью. «Первая Встреча Потерянных Сестер» – отличный заголовок для такого случая.

Было ровно шесть часов вечера. Эмма села на лавочку, достала из кармана сумки пудреницу и быстро осмотрела себя в зеркальце. К встрече с Саттон Эмма готовилась, словно к встрече с новой приемной семьей: с вечера выбрала полосатое платье из джерси, которое купила в секонд-хенде на распродаже, а сейчас проверила, не смазался ли блеск для губ, не пахнут ли кожа и волосы бензином и чипсами после долгой дороги. Опекуны обычно дарили ей всего один долгий оценивающий взгляд, но его было достаточно, чтобы решить, возьмут ли они девочку к себе в дом. «Пожалуйста, пусть я вам понравлюсь, – каждый раз твердила она, переминаясь с ноги на ногу в бесчисленных кухнях или на одинаковых садовых лужайках. – Пожалуйста, пусть все пройдет гладко. Пожалуйста, пусть у меня не потечет внезапно из носа».

Со стороны тропы показалась еще одна группа туристов. Эмма проверила часы на телефоне: 18:10. Что, если Саттон из тех, кто вечно везде опаздывает? С другой стороны, есть время подумать, что ей сказать. «Привет, Саттон, – беззвучно произнесла Эмма, растянув губы в улыбке. – Значит, Бекки и тебя потеряла?». Она протянула невидимой сестре руку, обдумала этот жест, покачала головой. Наверное, лучше будет обняться? И как поступить, если разговор не сложится? Не стоять же, тупо уставившись друг на друга.

Эта мысль снова навела ее на воспоминания о странном видео. Неужели кто-то и правда считает такие развлечения забавными? На ум пришел рассказ Трэвиса о девочках из его школы.

– Ну надо же! – воскликнул кто-то у нее за спиной.

Эмма подскочила от неожиданности и обернулась. Позади стоял незнакомый мужчина в шортах и футболке. Волосы у него были цвета соли с перцем, а уже начавшаяся расплываться фигура напоминала доктора Лоури, единственного сотрудника социальных служб, к которому Эмма испытывала симпатию. Лоури разговаривал с ней как с нормальным человеком, а не как с чокнутой приютской девчонкой.

И тут Эмма внезапно поняла, кто перед ней. В памяти всплыла фотография со страницы Саттон.

«На чемпионате Аризоны по теннису вместе с Шар и мистером Чемберлейном».

Этот человек принадлежал миру Саттон.

Саттон – то есть я – о нем, впрочем, мало что помнила.

На лице незнакомца появилось встревоженное выражение.