Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

На ребят в комнате я по очереди посмотрел, в душе окончательно согласился с выводами из собственных рассуждений, – и не мог не улыбнуться. Хорошие мужики! По крайней мере жены не называют, как меня и Доку, "ненормальными", из-за неконтролируемых страстей.

Паша на мою улыбку ответил ожидаемой серьезностью и молчанием. Владимира такая реакция удовлетворить не могла:

"Наконец-то проснулся", – тут же констатирозал он, – "мы уже волноваться начали – какой-то ты сегодня не такой. Заболел, что ли?"

"Почему заболел? Нормально все! Сижу вот, карту смотрю, что нужно доделать придумываю!"

"Ну конечно", – интонацией голоса Владимир выразил сомнение, – "все сам да для себя; можно подумать, что не вместе работаем!"

Здесь у меня в сознании в очередной раз начал проявляться облик прохиндея Коваленко, и чтобы не позволить ему там закрепиться, я с излишней бодростью предложил:

"Готовьте бумаги, после обеда за них засядим. А сейчас», – я глянул в окно и убедился, что народ из камералки повалил по домам, – "и нам не мешает червячка заморить!"

С обеда я побежал не в камералку – в гараж к Доке. Делать этого не стоило, но желание увидиться, перекинуться парой слов, пересилило здравый смысл. Вдруг новенькое появилось?

Если честно, надеяться рановато: работяг с поля Коваленко привозил между тремя – четырьмя часами, сейчас же начало второго. Вот и получалось, что понимал я все, а остановиться не мог, ноги сами несли в каптерку механика.

Дока встретил у входа в свою обитель вопросом:

"Ты чего прибежал?" – с озабоченным видом оглянулся по сторонам, проверяя не следит ли кто за нами. И напомнил об уговоре, – "Мы же решили, что светиться в гараже не будешь!"

Ну да, решили. И прав приятель, зря я приперся. Как это ни прискорбно, а нужно согласиться, что контролировать поступки разучился. Нет, чтобы лишний раз подумать, а потом что-то делать.

Отвечать Доке приходится, нельзя же молча развернуться и бежать назад. Пришлось выдумать причину визита:

«Я на секундочку. Хотел убедиться, что у тебя все по плану», – промямлил смущенно.

"Ничего нового", – тут же подтвердил приятель, – "сиди в камералке и здесь больше не появляйся. Сам к тебе прибегу, если наше дело решится," – глянул на руку, – «Еще два часа можешь спокойно делом зани-маться!»

"Все, уже бегу," – пришлось оправдываться, а Дока в ответ, как на плакате испанских республиканцев "Но пассаран", с серьезным видом вскинул руку со сжатым кулаком. Продемонстрировал решимость разобраться с нашими недругами до конца.

А дальше я плотно сидел с ребятами в камералке. Просматривали образцы пород, карты, геофизические накладки; обсуждали детали геологического строения участка. Ну все как всегда в камеральный день. Обычно коллективная работа настолько захватывает и увлекает каждого, что отвлечься на другие темы не просто. Уже и вопросы решили, обо всем договорились и наметили планы на будущее; уже и карты свернули и отложили в сторонку – а в голове мысли по работе остаются. Пока не разбежимся кто на перекур, кто навестить коллег в соседних комнатах. И только там, с новыми людьми, удается начать разговоры, обычные в таких случаях: на темы житейские или развлекательные.

Но сегодня у меня по другому. Что делает Дока, как поступит Коваленко, вернувшись с поля – об этом не забывал ни на минуту, даже занимаясь с ребятами. Конечно, это от дела отвлекало, заставляло возвращаться по несколько раз к одним и тем же вопросам. Что не шло на пользу и производительность коллективного действия несомненно уменьшало. Причем исключительно из-за меня – ребята были абсолютно ни при чем.

Время ползло еле-еле. До трех часов наконец-то дожили. Еще усилие, еще ожидания – и слава богу, уже четыре. А Доки нет. И что делать? Неужели все срывается и шоФер машину на выходные не берет? Сегодня не берет – завтра не возмет тем более. Потому что нужно и заявление подписать у начальника партии, и деньги заплатить за два дня пользования техникой; и что бы путевку ему выписали. Беготни часа на два, если не больше; не ждут же его в кабинетах с распростертыми объятиями. А потому или сегодня он начнет машину просить, или никогда – завтра до конца рабочего дня все нужное оформить не успевает точно.

Еще с пол часа мы поговорили, и начали закругляться – рабочий день заканчивался. Прибрались на столах, разложили по местам карты и другие бумаги; кто имел, посматривали на часы. Я собрался бежать к Доке – посчитал, что дело наше сорвалось, и не мешает поплакаться в жилетку. Уже поднялся со своего места, идти на выход. Но большего не успел: дверь в комнату чуть приоткрылась, под ее прикрытием невидимый для Паши и Владимира, Дока из коридора кивнул мне головой, приглашая выйти. И дверь закрыл. Я тут же выскочил из комнаты, потом вместе с Докой – из камералки. И только теперь он решился заговорить: