Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

"Даже если ночью вернетесь – сразу ко мне. Буди без сомнения, если засну ненароком!"

Как начался следующий день для оперативной группы в составе капитана Михаила Новикова, шофера Уаза рядового милиции, и меня, как он проходил и чем занимались по мере течения времени – я уже рассказал в начале повествования. Могу напомнить.

Вначале долго тряслись в Уазике по предгорной равнине, затем пересекли горный массив и на его окончании , полностью измотанные дорогой (касается только моих спутников) и наглотавшись пыли больше некуда, наконец-то устроились. В засаде, откуда хорошо просматривалась уходящяя за горизонт равнина и проселок на ней, по которому должна возвращаться в Мирный машина Коваленко с грузом "травки" и возможно ее хозяином.

Ждать пришлось долго. И конечно без разговоров не обошлось. Вначале были они не по делу – так, чтобы время бежало побыстрее, потом поговорили о том, что нас в это место привело. Михаил напомнил о своих сомнениях по поводу результатов операции, а я еще раз попереживал, что эти сомнения могут привести к ее преждевременному окончанию. Вдруг у Михаила не хватит терпения?

К счастью хватило, и ближе к вечеру, когда я начал терять надежду, что нужную машину мы дождемся, когда после дневной жары повеяло прохладой и местные пернатые затеяли перекличку, готовясь к ужину, я наконец-то услышал от опера долгожданное:

«Кажется, к нам кто-то пылит!»

Мгновенно поднял голову – осмотреть равнину и проселок, уже плохо различимый в лучах быстро уходящего к горизонту светила. Пришлось поднести к глазам ладонь – и только теперь, под ее защитой от ослепляющих бликов, заметил далеко от нас на проселке полоску пыли, которая как ядро кометы была уплотнена в передней, то-есть в нашу сторону части, а дальше назад, как ее хвост, расширялась все больше и больше, постепенно теряя плотность и наконец полнотью растворяясь в воздухе. Точно, к нам кто-то катил, пока невооруженным глазом неразличимый.

"Ну что, будем готовиться?" – оживший Михаил поднялся со своего сидения и пытался рассмотреть полосу пыли в бинокль. Наверное, пока различить технику не удалось, и он не прокоментировал результаты наблюдения, а быстрым шагом поднялся вверх на перегиб, откуда мог видеть наш Уазик, и что-то прокричал шоферу. Из всего я понял одно: «Давай сюда!»

Полоска пыли явно перемещалась в нашу сторону. Михаил вернулся к своему сидению, но не устроился на него, а снова схватился за бинокль.

«Машина идет точно,» – теперь он различил транспорт, – «но какая – пока непонятно».

Послышались шаги сверху, я и Михаил разом обернулись: шофер Уазика, не то напуганный, не то просто возбужденный, спускался с перегиба к нам, с автоматом в руках.

«Вот дурачек-то, автомат с собой припер», – Михаил прошептал мне с улыбкой, и уже громко подчиненному, – «Рано автомат хватать, надо сидение», – пнул его ногой, – «в машину поставить!»

«Что, домой едем?» – неправильно понял шофер и как-то мгновенно успокоился, – «Давно пора, до темноты бы успеть!» Явно рядовой милиции был не в курсе событий, и Михаилу пришлось ближайшую задачу до него донести: «Машина в нашу сторону катит. Видишь пыль?» – показал на равнину рукой. Шофер глянул туда же так, словно ожидал увидеть по крайней мере марсиан. Заметил пыль, и взгляд, снова возбужденный, перевел на начальника:

«Что делать будем?»

«Берешь сиденье и быстро ставишь в машину на место», – приказал опер, – «Возле машины остаешься и ждешь. Как крикнем – готовь автомат. Но машина появится – по ней не стреляй, только вверх. Понял?»

«Понял», – шофер закинул автомат за спину, схватил сидение и в темпе рванул вверх на перегиб, а потом вниз к невидимой нам машине.

«Нервишки ему подлечить не мешает», – заметил опер, и снова взялся за бинокль. Я этот диагноз прослушал, но внимание на него не заострил, потому что мысли сейчас были сконцентрированы на машине, которая к нам быстро приближалась. В общем, не прочувствовал ситуацию, и как оказалось, очень даже зря. Скоро я и Михаил в этом убедятся. А пока опер настроил бинокль и рассматривал, что там за машина пылит в нашу сторону.

«Похоже ваша, ГАЗ-66», – различил уже и марку транспортного средства, и протянул бинокль мне, – «Посмотри.»

Мог и не предлагать – уже и без бинокля марку машины я различил. И не только ее, а и более важное: при зеленом, как у всех партийских машин цвете, в той, что приближалась к нам, проглядывал синий – если можно так сказать – неродной – салон для пассажиров. Такой двухцветный в партии только один ГАЗ-66, тот, что принадлежал горной службе и шофером которого был Алекеей Коваленко.