Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

Михаил продолжал думать, а я и Дока замерли в ожидании. Наступал важный момент: перевесит неверие – никуда милиция не поедет и встречать машину Коваленко будут на подъезде к Мирному или железнодорожному переезду. А кончится дело осмотром машины на предмет «травки», и все.

Перевесят сомнения – то-есть посчитает кое-что из «фантастической версии»,касающееся убийств, нужным проверить – примут наш с Докой план, и поедут в горы задерживать машину Коваленко именно там, где он нас не ждет, несмотря на всю свою хитрость и осторожность. Михаил наконец тишину насушил:

«Если оба парня жертвы, то убийца не один Гена Сычев; на момент смерти Мацурина он на железнодорожном разъезде отсутствовал точно. И не Коваленко, тот в это время находился в поле, вез туда рабочих. Остается неизвестный, от кого Гена Сычев получил имена и адреса Мирненских любителей «травки». Но если машину Коваленко с товаром и курьером Геной задержим, если даже через них выйдем на информатора из Мирного – фактов об их причастности к убийствам нет и мы их вряд ли найдем».

«С товаром машину задержим – попытаться можно по горячему расколоть. Показать с напором, что все знаем, и не только «травка», а и два убийства на них висят», – неожиданно начальник милиции поддержал «фантасти– ческую версию», переведя ее в некую гипотезу, требующую проверки. Это воодушевило, и я в разговор включился:

«На информатора в Мирном выйти можно. Не так много в городке подонков, способных на бизнес с «травкой», а из-за нее и на убийства. Ну найдется человека три-четыре, не больше. Вот их и нужно проверить, как мне представляется, по двум пунктам. Первый – должны у кого-то на квартире лежать журналы с фотками женщин из той серии, что мы нашли в комнате на железнодорожном разъезде».

«Я такое наметил, если Коваленко или Гена Сычев информатора не сдадут», – бросил Михаил реплику.

«Теперь второе», – продолжил я, – «Это возможно единственный факт причастности человека к убийству, или даже к двум убийствам. Дай бог, что бы он сохранился. Помните, на кусках рубашки, оказавшихся непостижимым образом в степи, возле дома нашего техника, подозревавшегося в убийстве, и в комнате Евгения Мацурина отсутствовали пуговицы? А как Михаил говорил, были они очень красивыми, модными. И женщина, если она есть, никоим образом срезать их со старой рубашки и выбросить не могла. Вот и лежат они в квартире потенциального убийцы, где-то в пакете или мешочке возле швейной машинки. Ну как у всех женщин. Найти эти пуговицы – и они все убийства свяжут».

«Какие такие пуговицы?» – поинтересовался Симонов у коллеги.

«Очень приметные», – ответил опер, – «я такие на других рубашках видел. Не с дырочками, чтобы пришивать, а с петельками. И были они на том куске, что оказался в комнате Мацурина. А две срезаны так, что на их месте дырочки остались. То-есть, с кусочками ткани их отхватили. Вот их бы найти.»

Слава богу – у Михаила сомнения побеждали неверие в «фантастическую версию»! И опер это тут же подтвердил, глянув в мою сторону:

«Придется Юра, еще раз тебя послушаться и в горы прокатиться. Если, конечно, начальник мой», – он глянул на Симонова, – «разрешение на это даст».

«Уже дал», – ответил начальник милиции, – «давайте подумаем, где и как подонков ловить».

Я и Дока с облегчением вздохнули – план наш начал претворяться в жизнь!

Через пол часа были расписаны действия на завтрешний день. Прежде всего, Михаил получал в распоряжение милицейский Уазик вместе с шофером, тоже работником милиции. Вдвоем они будут в знакомой каждому милицейской форме и при оружии. Я считаюсь проводником и определяю в горах место, где существует единственный в них проезд, миновать который, то-есть объехать, невозможно. Правда, добираться туда нужно часа три, не меньше.

Для Доки в Уазике места не остается – вдруг придется задерженных Коваленко и Сычева в нем же вести. А если честно – начальник милиции не желал никого лишнего в операции задействовать. Сам он, естественно, остается в Мирном для «общего руководства».Выезд на операцию в шесть утра, с полной заправкой Уаза бензином.

В партию возвращались с Докой в настроении отличном. Все-таки сбылись наши надежды, и версию мою двух убийств менты приняли как весьма правдоподобную, заслуживающую проверки. Завтра все и решится. Конечно, приятель обижен отказом взять его на «дело». Но здесь мы ничего сделать не могли. Хорошо от моих услуг как проводника не отказались. И уже в партии, когда расходились по домам, Дока попросил: