Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

Я решил перевести дух, и Михаил этим не замедлил воспользоваться:

«И как он по твоему мог это сделать?»

Я сделал вид, что подумал, и продолжил:

«Сейчас объясню как – Коваленко сам мне об этом рассказал, не прямо конечно, а своими поступками. Он непонятно для чего Славу начал оговаривать – курит мол «травку». А Слава этого не делал точно. А для чего оговор? Да для подельников по бизнесу с «травкой»! Он их сознательно ввел в заблуждение – наврал, что Слава об их общем бизнесе узнал и грозит вывести всех на чистую воду. Значит, его нужно убрать, другого выхода нет.

Так он подельников или подельника на убийство подтолкнул, а потом и организовал его, со сто процентным для себя алиби. А тут очень кстати роман Славы с замужней женщиной, причем столь открытый и с такими страстями, что повесить преступление на брошенного мужа ну сам бог велел – подкинуть к нему орудие убийства, и всего делов. Что они и попытались провернуть. Слава богу,» – я кивнул на Михаила, – «ты с этим делом разобрался.» Здесь мне показалось полезным подытожить сказанное: «Вот так было совершено первое убийстве, и первая попытка свалить его на невинного человека. Определенно организатор Коваленко, он же и участник. Он выкрал и в нужном месте спрятал орудие убийства, он подбросил его возле дома человека, на которого попытались преступление повесить. Но убийца не он точно.»

«А кто тогда Евгений Мацурин?» – напомнил Михаил об официальной версии.

«И не он тоже,» – показал я отрицательное к ней отношение, – «и все в партии в этом уверены.»

«Ну да, у вас своих выгораживать умеют!» – не согласился опер. Но, как мне показалось, недостаточно твердо. Я это почувствовал, и решился поделиться последними наблюдениями:

«На фотографии из комнаты, где Гена обитал, ни имени, ни фамилии Евгения Мацурина не оказалось. А он был любителем «травки» со стажем, курил постоянно. Следовательно, его кто-то в Мирном постоянно и снабжал. Вряд ли Гена «сыч», с его редкими к нам наездами. А вот кто – пока вопрос. Но очень подходит тот, кто живет в Мирном, кто дал Гене адреса любителей «травки», кто наверное дал ему и журналы с фотками голых красавиц. И я почти не сомневаюсь, что куски рубашки, найденные в трех местах – в степи, в доме невинного техника и в комнате Мацурцка – тоже этого человека. По крайней мере Коваленко такой модной рубашки», – я кивнул в сторону Михаила, – «ты сам мне говорил – не покупал, Гена «сыч» приобрести просто не мог, а Евгению Мацурину с его равнодушием к женщинам она была не нужна. И как мне представляется, этот некто из Мирного среди троицы самый главный, его сейчас и нужно найти. Это он, когда подставить нашего техника как убийцу горного мастера не удалось, придумал заменить его Евгением Мацуриным, которого хорошо знал как постоянного своего клиента, и организовать несчастный случай с которым было проще некуда. От наркомана-то всего можно ожидать, никто и не удивится. А следствие пойдет в нужную сторону, если связать смерть горного мастера, орудие убийства и комнату Мацурина частями одной рубашки. «Травкой-то» они уже были в глазах многих связаны».

Я наговорил всякого столько, что даже мой помощник Дока застыл с удивленным лицом и открытым ртом. А Симонова и Михаима задуматься я заставил точно, и теперь они сидели с отрешенными, обращенными к себе внутрь на собственные мысли, взорами. Михаил упорно молчал – мыслей наверное у него появилось много. У Симонова оказалось меньше и он заговорил первым, обращаясь к коллеге:

«Нужно разобраться, кто Сычева подвозил к железнодорожному переезду. Может окаться информатором из Мирного,» – перевел взгляд в мою сторону, – «а для тебя – так и убийцей Мацурина.»

«Это не он,» – ответил уверенно, – «кто-то другой, у кого нет мотоцикла. Иначе за «травкой» они на нем и ездили бы. А к переезду подвезти Гену мог любой. Угостил пивком – парень он не жадный – и всего делов, любой не откажется подбросить».

«Тоже верно,» – согласился начальник милиции, и повернулся к Михаилу, – «Что делать будем?»

Михаил отвечать не торопился – полной уверенности что делать дальше и у него не было. Выслушать «фантастическую версию» ему пришлось, но поверить в нее от начала до конца – точно не поверил. А как по другому? Человек вел расследование смертей и горного мастера Славы, и буровика Евгения Мацурина; у него все сошлось и следствие давно благополучно завершено. И с чего бы вот так, сразу, принять на веру фантазии какого-то дилетанта, если в большей части это предположения, фактами не подтвержденные? Кроме «травки», и что два типа – Коваленко и Сычев – снабжают ею Мирненских любителей – с этим Михаил, как мне показалось, уже согласен. А в остальное, касающееся двух смертей – нет, не поверил, это я понял. Но сомнения у него появились. Что я не мог не почувствовать. И сейчас мы были свидетелями, как неверие и сомнения у него пытались перебороть друг друга, определиться, что же из них более важное. Но раз молчал – значит пока шаткая ничья.