Рейчел Кейн - Тёмный ручей

– Заткнись! – кричу я, и дрожь в голосе удивляет меня. Мое тело кажется мне тяжелым и холодным, словно уже готово сдаться. Я хочу, чтобы ко мне вернулась ярость. Страх слишком тяжел. Слишком сильно давит. «Ланни, моя дорогая милая девочка, где ты, что он сделал…»

Каким-то образом я умудряюсь напомнить себе, что Мэлвин Ройял – лжец. Обманщик. Манипулятор. И он знает, где находятся мои слабые места, мои уязвимости. Мои дети – это то, посредством чего он может причинить мне боль. Я должна верить, что они в безопасности. Должна.

– Ты очень плохая мать, – говорит он после тщательно отмеренной паузы. – Я намерен забрать своего сына и снова сделать его моим . Я уже заполучил твою дочь. Думай об этом, пока я готовлю всё для тебя.

Мэлвин хорошо знает, когда нанести удар и отступить. Он встает и идет к двери, и я впервые осознаю, что в этой спальне есть и другая обстановка – старый, покосившийся туалетный столик, какие-то репродукции в рамках, наполовину съеденные плесенью. Треснувшее зеркало, отражающее мир в двух своих тусклых половинках.

В этом зеркале я разорвана пополам, словно Мэлвин уже начал разделывать меня.

Я знаю, что должна освободиться. Я знаю, что должна сражаться. «Я должна сражаться».

Но когда Мэлвин уходит, всё, что я могу делать, – это лежать и трястись. Натягиваю на себя простыню, потому что мне невероятно холодно, несмотря на теплый, душный воздух. Мне нужна моя ярость.

Я гадаю, знает ли кто-то, где я. Ищет ли меня Сэм или же ему все равно и он даже не пробует этого сделать?

Может быть, именно здесь я и умру.

Но, возможно, прежде чем Мэлвин Ройял полностью уничтожит меня, я смогу своей кровью купить моим детям безопасность. Это всё, чего я могу сейчас желать.

Дело стоит Риварду трех сломанных пальцев, но в конце концов он соглашается позвонить на аэродром и велеть им приготовить для нас его частный самолет. Это позволяет нам миновать запутанный клубок отмененных коммерческих рейсов, однако сталкивает нас с новым препятствием: требуется время, чтобы заправить и подготовить самолет, а по прибытии на борт мы обнаруживаем, что пилота до сих пор нет. Он прибудет только через час.

Я говорю стюардессе, что с этой минуты у нее оплаченный выходной. Нам не понадобятся ни ужин, ни напитки. Она выглядит удивленной, но кто же станет спорить с неожиданными приятными сюрпризами? Уходит, и мы остаемся на борту одни.

Майк наблюдает за тем, как я смотрю на часы. Уже почти восемь часов по времени центрального часового пояса. До Батон-Руж примерно полчаса лета, но из-за штормового фронта на пути придется лететь в обход, и это добавит минимум полчаса. Если мы не взлетим до девяти, то приземлимся только в одиннадцать, и нам не хватит времени на то, чтобы добраться туда, где держат Гвен. «Надо было попытаться заставить Риварда дать приказ об отмене». Но я знаю, что с этим он обдурил бы нас. Это стало бы для него верным способом отомстить.

Каждая потраченная впустую секунда отольется кровью – в буквальном смысле.

– Я поведу самолет, – говорю Майку. Он кивает – явно ожидал этого. Он знает, что я могу управлять этим самолетом, полностью заправленным и готовым к вылету. – Закрой люк, и давай поднимем эту птичку в воздух.

Сажусь в пилотское кресло и начинаю предполетную проверку. Кокпит здесь иной, нежели у большинства самолетов, более обтекаемый и автоматизированный, но я водил достаточно разных леталок, чтобы понять всё с первого взгляда. У меня за спиной тысячи часов налета. И этот самолет раскусить проще простого. Я прокладываю курс и ввожу его в бортовой компьютер, а тот автоматически загружает показатели погодных условий и связанные с этим изменения. Я был прав. Два часа полетного времени.

Я знаю, как отрапортовать о готовящемся взлете, и меня ничуть не удивляет, что диспетчеры даже не замечают смены пилота. Такие маленькие аэродромы существуют за счет людей, знающих свое дело. Получив данные от диспетчерской, я велю Майку занять место, потом выруливаю на взлетную полосу. Сосредоточенность на привычном деле прогоняет нервную дрожь и позволяет на некоторое время отстраниться от того, что происходит с Гвен.

Взлет несет с собой ощущение скорости и победы, как будто мы наконец-то переиграли «Авессалом» в их собственной игре. Но я знаю, что это иллюзия. Пребывание в воздухе означает для меня свободу, а знакомый, успокаивающий ритм, в котором вибрирует самолет, позволяет держать страх в узде.