Рейчел Кейн - Тёмный ручей

– Ты собираешься насиловать меня, Мэлвин? – спрашиваю я. – Потому что если ты это сделаешь, я постараюсь оторвать у тебя всё, до чего смогу дотянуться.

– Я не хочу тебя. Ты стала уродливой. Разочаровала меня. – Все же я хоть чуть-чуть, но задела его. Мэлвин потягивается, стараясь вести себя естественно, но я вижу, что он раздражен. Я не играю роль покорной жертвы. Я не сдаюсь. – Ненавижу современных языкастых женщин. Посмотри, что ты сделала с собой. И ради чего… Чтобы выжить? Это не стоило того, Джина, особенно потому, что ты всё равно умрешь той же смертью, которой и умерла бы в противном случае. По моей воле. – Его глаза обретают влажный, полупрозрачный блеск, словно покрываются льдом. – Для моего удовольствия. И моей выгоды.

– Да пошел ты, – отвечаю я ему.

И начинаю трудиться над наручниками. Боль невероятно сильна, она вспыхивает красно-желтыми огнями всякий раз, когда я поворачиваю кисть. Что-то подается с влажным, резким хрустом, и боль делается столь ошеломляющей, что на одну блаженную секунду я перестаю вообще что-либо чувствовать, словно мое тело дает мне время освободиться.

Ломаю еще одну кость, и мои пальцы горят, как будто я сунула их в костер. Я кричу, но это крик ярости. Крик торжества. Боль – это жизнь. Боль – это победа.

Я освобожусь и убью его.

– Джина, – произносит он, – посмотри на меня.

Я смотрю на него, оскалив зубы. Я наполовину безумна, и надеюсь, что он это видит.

– Зачем? – спрашиваю я. – Чтобы я могла увидеть, как выглядит поражение? Ты – ничто, Мэлвин. Ничто.

Вот он – тот взгляд, на который я надеялась. Он опускает подбородок, веки его почти смыкаются. Теперь в нем не осталось ничего человеческого. Только монстр.

– Брэйди звонил мне. Ты это знаешь?

Этот удар нанесен под щит, которым я прикрываюсь, и вся моя великолепная, освобождающая ярость в один миг утекает прочь. Превращается в страх, холодный, словно зимнее озеро. Я прекращаю попытки высвободиться. Я не хочу уступать ему ни на дюйм, но не могу не спросить:

– О чем ты говоришь?

– О нашем сыне, Брэйди. – Мэлвин садится на край кровати. – Когда наш друг Лэнсел забрал его – помнишь об этом? – я распорядился, чтобы он передал Брэйди телефон. Телефон, который станет для него спасательным тросом, если это понадобится. Как оказалось – понадобилось. Сначала ты бросила его. Потом он обнаружил, что ты лгала ему. Достаточно сомнений, чтобы сыграть на них и заставить его позвонить мне. Почти сработало. – В изгибе его губ теперь читается ужасное, горькое отвращение. – Но ты превратила его в мелкого сучонка. Он, наш сын, стал слабаком, тряпкой. Это сделала с ним ты. Лишила его яиц еще до того, как они толком отросли. Теперь он для меня бесполезен.

Это не тот спокойный, вежливый Мэлвин, которого знали другие люди. Это даже не тот Мэлвин, которого я знала когда-то в Уичито; он никогда не сказал бы такого о своем сыне. Из его рта словно брызжет ядовитая слизь со дна черного озера. От того, что он так говорит о моем сыне, меня опять начинает тошнить, меня охватывает ужас.

– Ты врешь. Ты не мог говорить с ним, – возражаю я, потому что это единственное, за что я сейчас могу цепляться. – Он сказал бы мне.

– Он не сразу воспользовался телефоном – ведь ты держала его на слишком коротком поводке. Но, едва начав, уже не смог остановиться.

Я неожиданно вспоминаю, кто нашел то кошмарное видео. Коннор. Это была не случайность. И не дело рук «Авессалома». Это сделал Мэлвин. Сделал с нашим сыном, сделал намеренно…

– Ты сукин сын.

– Это не моя вина, что ты оставила его на чужих людей, – парирует Мэлвин. – Что сделала его уязвимым, легко ломающимся. И я сломал его. Я планировал сделать так, чтобы он оказался здесь, с нами. Я думал, что это было бы вполне уместно: чтобы он увидел тебя сломленной. А потом я мог бы взять его с собой и научить, как быть сильным. Но ничего не получилось. Вместо Брэйди мы поймали Лили.

Все это сыплется на меня слишком быстро и слишком тяжело. У меня нет времени ощутить потрясение. Я просто тону в нем.

– Ты имеешь в виду Ланни? – Произношу ее имя – и сразу же жалею об этом, потому что Мэлвин теперь видит мою уязвимость. Мой страх. Он питается им. – У тебя ее нет.

– Ты права, ее здесь нет. Она вмешалась, когда перевозчик «Авессалома» приехал за нашим сыном. Сейчас она уже в холмах, в другом из наших… особых мест. – Он пожимает плечами. – Я сказал им извлечь из нее какую-нибудь пользу, тем или иным способом. Она не настолько высоко котируется, как могла бы, будь она моложе, но…