Мэри Торджуссен - Чужое прошлое

Внутри у меня все сжалось, и я повернулась к Рейчел.

– Эта квартира для тебя будет великовата, разве нет? – спросила я.

Она чуть заметно улыбнулась.

– Все в порядке, мне нравится, когда много места.

– Но жить тут совсем одной? – продолжала я. – Квартира отличная, но больше подходит для семейной пары, тебе так не кажется?

Она почти никак не отреагировала на мои слова. Но я все заметила. Она продолжала все так же стоять у окна, но так как я была на пределе, то обратила внимание, что если раньше она просто опиралась на подоконник, то теперь ее пальцы впились в него.

Я сделала шаг к ней и увидела, как от напряжения встали дыбом крошечные прозрачные волоски у нее на руках.

– Я знаю, – сказала я.

Она вздрогнула и резко повернулась.

– Что вы знаете? – Голос ее прозвучал громко и уверенно. Никаких намеков на былую нервозность. Она отошла от окна, взяла в руки папку и лазерный измеритель, и прижала их к груди.

Я подошла еще ближе.

– И давно ты с ним знакома?

– С кем? – Теперь голос ее звучал не так уверенно. Она сглотнула.

– Ты все сама понимаешь.

Она ничего не ответила, но мне было слышно ее дыхание, оно стало мелким и частым, лицо порозовело, на нем выступили капельки пота.

– Дэвидом Сандерсоном.

Она смотрела на меня вызывающе. И спокойно. Почти что.

– Я не знаю никакого Дэвида Сандерсона.

Возможно, она не врала. Я сама недавно думала, что вряд ли он стал бы называть свое настоящее имя.

– А мне кажется, знаешь.

Мы стояли и не шевелились. И я не собиралась первой нарушать тишину.

– Откуда вы узнали? – наконец выдавила она.

– Я видела, как он заходил в твою квартиру. – Напряжение достигло предела, и я глубоко вздохнула. – Неужели ты думала, что я ничего не узнаю? Мы же управляющие этого дома. И мои шансы выяснить, что ты с ним встречаешься, всегда были очень высоки.

Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни звука. Я ждала. Мой прием сработал один раз, сработает и во второй.

– Это мое дело, с кем я живу.

Внутри у меня все сжалось. Значит, он все-таки жил с ней. Даже после того, как я увидела его, я все же пыталась убедить себя, что ничего страшного в этом нет. Я еще надеялась, что они только что повстречались, и она передала ему ключи, чтобы он выполнил какое-то ее поручение. Даже сейчас я давала ей шанс оправдаться и заставить меня сомневаться.

– Я очень волнуюсь за тебя, Рейчел.

– С чего это? – презрительно фыркнула она.

– Мне кажется, ты сама не понимаешь, с кем связалась. Твой парень…

– Он не мой парень, – резко оборвала она меня. А потом посмотрела мне прямо в глаза, и мне стало ясно, что мысли о нем придают ей смелости. – Он мой муж. Мы женаты.

Год назад

Я знаю Дэвида много лет: он был одним из старинных друзей моего брата. Но я никак не ожидала, что он появится на похоронах мамы.

Хоронили ее в конце октября серым и непогожим днем. За годы мама дистанцировалась почти от всех друзей, и после ее смерти у меня не хватило духу связаться с ними. Я говорю «дистанцировалась», но на самом деле имею в виду то, что она названивала им посреди ночи и орала, так что потом мне было стыдно звать их.

Закат ее жизни тянулся целый год. Год, когда я не могла работать, не могла делать ничего, кроме как ухаживать за ней. Не могу сказать, что она была неблагодарной. Я возила ее на процедуры и по врачам, и я слышала разговоры мамаш о своих дочерях. «Лучшей дочери я не могла бы и желать, – бубнили они. – Она у меня такая заботливая». Слушая подобные разговоры, я сидела с каменным лицом. Хотя у мамы хватало ума иногда лицемерно меня похвалить. Как-то раз я услышала, как она говорила, что без меня ни за что бы не справилась. Я поразилась и этим словам, и ее мнению, что она вообще справляется.

Так что на ее похоронах людей было совсем немного. Отец не появился: это бы подняло ее из могилы. Присутствовали лишь я да пара соседей, видевших, как к дому подъехала скорая. Она умерла по дороге в больницу, сделав все по-своему: мама твердо решила не ехать ни в больницу, ни в хоспис, а умирать дома. Однажды утром я обнаружила ее без сознания, я вызвала врачей, думая, что она придет в ярость, когда очнется, но этого не случилось. Через десять минут пути в больницу «Эрроу-Парк» она окончательно сдалась.

Я сидела в первом ряду часовни при крематории, со мной пришли кое-кто из соседей. Появилась пожилая двоюродная сестра мамы, она одарила меня сочувственным взглядом и взяла за руку. Я в ответ лишь вежливо кивнула – когда в ее помощи была нужда, рядом ее никогда не было.