Содзи Симада - Дом кривых стен

– Я считаю ниже своего достоинства разговаривать с такими, как ты.

– Охо-хо! – издевательски рассмеялась Куми. – Какое у тебя достоинство? Ты бы лучше похудела, перед тем как про достоинство говорить.

Эйко опять понадобилось какое-то время, чтобы продолжить.

– Тогда прямой вопрос. Это ты убила Кусаку?

Куми совершенно растерялась.

– Я… Что?

Взгляды соперниц скрестились.

– Ты совсем дура?! Как я могла убить Кусаку? Какая у меня могла быть причина?

– Уж как ты это сделала – не знаю, но мотив у тебя был.

– Какой?

– Чтобы Кусака не достался мне.

Куми снова засмеялась, на сей раз не ограничивая себя в децибелах. Однако глаза ее не смеялись, что пугало, и пристально смотрели на Эйко.

– Ой! Не смеши меня! С чего это мне понадобилось его убивать? Из-за того, что он мне нравился, но был влюблен в тебя по уши? Так, что ли? Не смеши! Мне до твоего Кусаки не было никакого дела, а уж ему до тебя и подавно. И я вдруг его убила… Отлично! А может, это ты его зарезала, а на меня свалить хочешь? Он уже ко мне стал подкатываться.

– Чушь! Что ты несешь?!

Дело приобретало угрожающий оборот.

– Такой грязной потаскухе нечего делать в моем доме! Вон отсюда! Вон из моего дома!

– Я только об этом и мечтаю! Как только полиция разрешит, ноги моей тут не будет. Ничего себе домик!.. Людей убивают, хозяйка – кобыла здоровая, истерики закатывает, визжит как резаная… С меня хватит!

За этим последовал поток взаимных оскорблений и такой площадной брани, какую я не возьму на себя смелость передавать. Мы с Митараи затаили дыхание и даже съежились от страха.

Хлопнула дверь. С такой силой, что задрожали стены, и Эйко осталась одна. Какое-то время она стояла в растерянности, словно контуженая. Наконец, придя в себя после развернувшейся на наших глазах жесткой схватки, девушка решила оглядеться по сторонам и, естественно, обнаружила притулившихся в углу, словно бедные родственники, зрителей, пребывавших в полном замешательстве от только что увиденного и услышанного. Кровь в одно мгновение отлила от лица Эйко, губы ее задрожали.

– Добрый день! – набравшись решимости, подал голос Митараи.

– Вы все время были здесь? – с напускным спокойствием спросила Эйко, хотя ответ был очевиден. Или она думала, что в самый разгар схватки мы просочились в библиотеку через окно? – Почему же не сказали об этом?

– Ну… как-то побоялись подать голос.

Довольно глупо сказано, но, к счастью, Эйко настолько потеряла хладнокровие, что, похоже, не понимала смысла услышанных слов.

– Могли бы как-то его подать… Очень некрасиво с вашей стороны! Значит, вы сидели и слушали?

Митараи поглядел на меня, как бы говоря: «Ну что ты молчишь? Помоги!» и еле слышно проговорил:

– У нас в мыслях не было вас подслушивать.

– Но мы очень беспокоились… – Мне хотелось вложить всю душу в эти слова.

– О том, чем все закончится… – поспешил добавить Митараи.

– И чем это должно было кончиться, по-вашему? – резко оборвала его Эйко. Плечи ее задрожали. – Зачем вам это понадобилось? Слушать наш разговор?

Слово «разговор» показалось мне неподходящим, но я ничего не сказал. Побоялся, что Эйко перейдет на крик. Моя попытка оправдаться не показалась мне неудачной, и по некоторым признакам я на подсознании чувствовал, что атмосфера в библиотеке разрядится. Была уверенность, что я смогу что-то сделать для этого. Наверняка сделал бы, будь я один. Но когда у тебя друг, скажем так, с отклонениями… Короче, сидевший со мной рядом человек открыл рот и произнес фразу, самую неожиданную и неподходящую в этом положении, сведя на нет мои попытки снять напряженность.

– И… кто же победил? Как думаете?

Дрожь в плечах Эйко тут же прекратилась, и она выдавила откуда-то, из самой глубины себя, два слова:

– Вы ненормальный!

– Ха! Я уже привык к этой характеристике, – произнес Митараи с улыбкой. – Я хоть и ненормальный, но до последнего времени считал, что библиотека – это место, где читают книги.

Я ткнул его в бок и шепнул тихо, но решительно: «Прекрати!» Однако было поздно что-либо исправлять, ситуация складывалась хуже некуда. Эйко больше ничего не сказала, только пристально взглянула на Митараи и не спеша направилась к двери.

Отворив дверь, она на секунду обернулась с таким видом, будто подыскивала самое радикальное проклятие, чтобы обрушить его на наши головы, но подходящего, судя по всему, не нашла и, так ничего и не сказав, вышла.

Наступила моя очередь стонать. Отведя душу в стенаниях, я сказал: