Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Пока он говорил, в телефоне звякнуло – кто-то послал MMS с неизвестного номера.

Ей нечего было сказать вожаку. Просит и умолять – бессмысленно.

Она открыла MMS.

Фотография отца.

– А старика на снимке будешь искать на дне Эдсвикена, – грустно сказал вожак.

Роксана еле удержалась, чтобы не нажать кнопку отбоя.

Снимок сделан совсем недавно – на деревьях молодая зелень. Отец стоит перед их домом.

– Поняла?

Роксана не могла вымолвить ни слова – перехватило горло.

– Поняла, я спрашиваю?

– Да, – она хотела произнести это «да» сурово и твердо, но вышел какой-то сдавленный писк.

– Вот и хорошо, что поняла. Две недели. Один миллион. Математика для первого класса.

Роксана рухнула на постель. Телефон лежал рядом на подушке, как тяжеленный камень. У них с Зетом и в самом деле не было ни кроны, это была не просто фигура речи. К тому же они должны кучу денег людям, которые работали на фестиваль и на фестивале. И она ни секунды не сомневалась: это не пустые угрозы. У нее заболел живот. Восемьсот тысяч – это казалось почти невыполнимой задачей, пока ей не пришла в голову идея с клубом. А теперь – миллион за две недели.

ДВЕ НЕДЕЛИ. ОДИН МИЛЛИОН.

Столько кетамина они с Зетом не сварят за всю жизнь, а даже если сварят – продать за две недели… и думать нечего. Даже с помощью Николы. Уехать в Тегеран и пожить с Этти, Лейлой и Валом, пока вожака и его банду не пришьют в какой-нибудь разборке? А отец?

Боже, в какое дерьмо они влипли…

Как все это получилось? Они с Зетом просто-напросто нашли кетамин в тайнике в кладовке. Никого не ограбили, ни у кого ничего не украли – вот и все. Откуда им знать, чей он? Они же нашли его в своей квартире !

И что? Надо быть идиотом, чтобы не понять, что за кетамином когда-нибудь придут. Почему они не остановились? Ладно, попробовали, поторчали – и положить бы все на место.

Но нет, что-то толкало ее дальше и дальше, к никому не нужной вершине. Что-то … подумаешь, загадка! Не «что-то», а жажда дурацкой популярности.

Она вертелась на постели, как уж на сковороде. То и дело поглядывала в окно: девственно-голубое июньское небо. Две недели до дня летнего солнцестояния – самые светлые дни в году. И самое темные у нее в душе. Господи, сколько глупостей они наделали… Эта отборочная работа, за которую она заплатила какой-то умненькой девочке, – почему бы не попробовать самой?

Популярность… ей вскружили голову толпы людей, которые все разом захотели с ней дружить. Билли, к примеру: до этого чертова кетамина она смотрела на Роксану свысока, как бы позволяла ей с собой общаться. Приглашения, выставки…

Все, как по команде, ее полюбили.

Но было и что-то другое.

Дух противоречия. Ей хотелось сделать что-то как можно более далекое от родительских ожиданий. Щекочущее желание: получать высшие оценки, университетское образование, оставаться при этом послушной домашней девочкой – и при этом, и к тому же, par excellence [68] В первую очередь (фр.). , стать кетаминовой королевой. Top dogg Стокгольма. Top dogg номер один.

Но обмануть никого не удалось – кроме разве что самой себя.

А теперь они угрожают ее папе. Она даже думать об этом не могла – сразу накатывал приступ дурноты.

Дежурный зал суда на Полхемсгатан расположен в подвальном этаже. Сволочная ирония судьбы: его схватили, самое большее, в пятидесяти метрах отсюда, в здании полицейского управления. Иногда казалось даже, что он слышит топот полицейских ботинок.

Свинские шаги. Свинская страна. И понятия о чести, как у свиней. С какого перепугу ему вздумалось поверить Нине Лей?

Воскресенье в начале мая. Обвинитель, похоже, заинтересован как можно скорее вынести постановление об аресте – иначе придется ждать до понедельника.

Тедди привели сюда прямо из камеры; шли по бесконечным переходам, спускались по лестницам. Над ним – бетон и скала; чувство такое, будто его заставили поднять двухсоткилограммовую штангу, а потом опустили на грудь и так и оставили.

Когда Эмили появилась в комнате ожидания, ему показалось, что живот ее стал еще больше по сравнению с тем, когда она приходила к нему в камеру.

Они обнялись, и она прикоснулась к нему этим мягким и в то же время тугим, как подушка безопасности, животом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Я себя чувствую о’кей. Приближаюсь к половине срока. Акушерка велела жрать таблетки железа, а так все нормально. Это с одной стороны, а с другой – у нас нет времени обсуждать мой живот. Я только что получила памятную записку от обвинителя.