Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

Портленд-плейс,

Мэрилебон

10 августа 1859

Дорогая Эмилия! Ты не поверишь, что у нас случилось. Кларисса сбежала из дома! С молодым джентльменом по имени Джордж Харрингтон, я тебе о нем рассказывала. Она бесстыдно флиртовала с ним на приеме у Бошемов, но я и помыслить не могла, что дело зайдет так далеко. Я думала, сестра смирилась с тем, что ей придется выйти замуж за этого противного сморщенного старикашку, мистера Ингрэма. Однако попробую рассказать все по порядку.

В понедельник наш отец отбыл утренним поездом в Манчестер, где намеревался провести два дня, а ближе к вечеру уехала и Кларисса — якобы в Брайтон, чтобы погостить неделю у Флетчеров. Она взяла с собой огромное количество багажа, явно излишнее даже для нее, но мне настолько не терпелось поскорее получить дом в полное свое распоряжение, что я не задавалась никакими вопросами на сей счет, покуда в пятницу вечером не воротился отец. Я музицировала за роялем в гостиной, когда услышала, как он отчитывает одну из служанок. По своему обычаю, он даже не заглянул ко мне, а направился прямиком в кабинет.

Через минуту я услышала тяжелую быструю поступь в холле и решила, что отец опять уходит из дома. Но он ворвался в комнату, схватил меня за руку, рывком поднял с табурета и, потрясая перед моим носом каким-то письмом, прокричал страшным голосом: «Где твоя сестра?» — «В Брайтоне, у Флетчеров», — только и могла ответить я, чем привела разгневанного родителя в еще сильнейшую ярость. Наконец я уразумела, что письмо это от Клариссы и в нем сообщается, что она сбежала. Отец отослал меня в мою комнату, запретив выходить оттуда до дальнейших его распоряжений. Ко времени, когда Лили принесла мне ужин, новость уже распространилась на половине слуг, но знала девушка не больше, чем я.

Когда отец вызвал меня к себе в кабинет на следующее утро, он был, по обыкновению, холоден и суров. «Никогда впредь никто не произнесет имени твоей сестры в этом доме, — промолвил он. — Отныне мы будем жить так, как если бы ее никогда не существовало на свете. И предупреждаю: второй раз опозорить себя я не позволю». Он сообщил мне, что уволил мисс Вудкрофт — ты ее знаешь? — без рекомендаций. «Больше никаких дуэний на жалованье, — заявил он. — Я написал твоей тетке, она переедет к нам жить и будет надзирать за тобой, покуда я не найду тебе подходящего мужа. Тем временем тебе строго возбраняется выходить из дома. Если узнаю, что ты меня ослушалась, будешь посажена под замок в своей комнате».

Он даже голоса не повысил, но я еще ни разу в жизни не испытывала такого страха. Я всегда думала, вернее, надеялась, что при всей своей наружной холодности отец все-таки хоть немножко да любит меня, но сейчас по его глазам я увидела, что это не так. Для него я просто часть собственности, оборотный инструмент, как он выразился бы, и ничего больше. Должно быть, то же самое понимала моя бедная маменька, поэтому и умерла безвременно. Она оказалась невыгодным вложением, поскольку родила ему дочерей, а он хотел сыновей. А теперь, когда Кларисса сбежала, отец исполнен твердой решимости извлечь прибыль хотя бы из моего брака.

Вскорости он отлучился из дома, а я удалилась в гостиную, потрясенная до такой степени, что даже не открыла фортепьяно. Я по-прежнему не знала, куда уехала Кларисса и почему, но немного погодя прозвенел дверной колокольчик, и в комнату ворвалась миссис Харкнесс, за которой с несчастным видом плелась Бетси. Миссис Харкнесс с превеликим удовольствием доложила мне, что Кларисса бежала в Рим с Джорджем Харрингтоном, — «он отъявленный распутник, милочка, не достойный никакого доверия, и подумать только, вы ничего не знали, все лондонское общество взбудоражено…» Наконец, не в силах дольше выносить подобные речи, я самолично проводила незваную гостью к двери. Поднявшись наверх, я обнаружила, что все содержимое Клариссиной комнаты — одежда, предметы декора, постельные принадлежности, портьеры, мебель, даже ковры — свалено в огромную груду на лестничной площадке и лакеи обдирают со стен обои — «приказ хозяина, мисс» — не иначе потому, что сестра сама их выбирала. Потом все до последней мелочи погрузили на телегу и увезли — чтобы сжечь, вероятно.

Надеюсь, Годфри больше не переутомляется. Я бы с радостью повидалась с тобой, но мне запрещено принимать гостей до приезда тети. Напишу еще при первой же возможности.