Джон Харвуд - Мой загадочный двойник

Я вонзила ногти в ладони, борясь с ужасом.

— Если бы только вы отвезли меня в Лондон, — пролепетала я сдавленным голосом, — и позволили мне поговорить с моим дядей, и с Корой, служанкой, и с миссис Эддоуз, экономкой, и с мистером Онслоу, галантерейщиком с Гришем-Ярд, они подтвердили бы, что настоящая Джорджина Феррарс — именно я, а не эта самозванка…

— Мне очень жаль, мисс Эштон, но об этом не может быть и речи. Я объяснил мисс Феррарс, что вы не несете ответственности за свои поступки и что встреча с ней помогла бы вам восстановить память, но она не желает вас видеть. Она считает вас обманщицей и предательницей, понятное дело. «Пусть она вернет бювар с брошью, — заявила мисс Феррарс, — и извинится за причиненное нам огорчение — тогда я еще подумаю над вашей просьбой».

— Она лжет… — начала я, но было ясно, что любые мои слова тщетны.

Я глубоко вздохнула и призвала на помощь последние остатки мужества:

— Раз вы отказываетесь мне помочь, сэр, я намерена немедленно уехать отсюда. Я добровольная пациентка и…

— Мне очень жаль, мисс Эштон, но я не могу этого допустить. Я нарушу свой врачебный долг, если позволю молодой женщине, пребывающей в плену опасной иллюзии, одной покинуть клинику. Если вы появитесь на Гришем-Ярд в нынешнем вашем психическом состоянии, вас, скорее всего, арестуют за нарушение общественного порядка. Вы были добровольной пациенткой, но теперь у меня нет выбора, кроме как составить медицинское заключение о вашем умопомешательстве.

Я поняла — увы, слишком поздно, — что совершила роковую ошибку.

— Прошу прощения, сэр, — пролепетала я, явственно слыша ужас в своем голосе. — Я говорила не подумавши. Может, я и вправду не я. Обещаю вести себя спокойно, пока… пока мне не станет лучше. В медицинском заключении нет необходимости…

Несколько мгновений доктор Стрейкер пристально смотрел на меня, иронично улыбаясь уголком рта.

— Почти убедительно, мисс Эштон. Почти, но не совсем. Если я не ошибаюсь глубочайшим образом, вы попытаетесь сбежать отсюда при первой же удобной возможности. Нет, боюсь, мой долг очевиден. Вы можете представлять опасность для окружающих, и вы, безусловно, представляете опасность для себя самой. А теперь, с вашего позволения, я приглашу доктора Мейхью. Сегодня утром я сообщил ему о вновь открывшихся обстоятельствах, но он должен лично осмотреть вас.

— Я не сумасшедшая! — выкрикнула я, когда доктор Стрейкер встал со стула. — Спросите Фре… мистера Мордаунта, он мне верит.

— Не верит, а верил , мисс Эштон. Мистер Мордаунт… легко поддается убеждению. И сейчас он получил полезный урок.

Проведенный доктором Мейхью осмотр заключался в том, что он пару раз хмыкнул, внимательно разглядывая мой язык, пробормотал: «Угу-угу… крайне возбуждена… представляет опасность для себя самой и для окружающих… вне всякого сомнения», а потом взял документ и писчее перо, протянутые доктором Стрейкером, поставил свою подпись и удалился.

— Ну вот, мисс Эштон, — промолвил доктор Стрейкер. — Мы еще пару дней подержим вас здесь в лазарете, просто на всякий случай, а потом переведем вас в одно из женских отделений. Я знаю, это трудно, но все-таки постарайтесь поменьше думать. Ходжес принесет вам успокоительное, а утром я вас проведаю.

Я с головой погрузилась в бездну отчаяния, и к действительности меня вернули тяжелые шаги Ходжес и звон ключей.

— Ну-ну, мисс Эштон, так дело не пойдет. Я принесла вам чаю, хлеба с маслом и замечательное снотворное.

За окном было еще совсем светло, но я предположила, что день уже клонится к вечеру.

— Сколько сейчас времени? — безнадежно спросила я.

— Час пополудни. А ну-ка, сядьте и попейте чаю, а потом можете поспать вволю.

Чтобы она до меня не дотрагивалась, я послушно села. Ходжес поставила мне на колени кроватный поднос и ушла.

При одном виде пищи меня затошнило, и я взяла стакан с мутной жидкостью, стоявший рядом с чашкой чая. Восемь часов блаженного забытья… а потом? Я застыла с поднесенным ко рту стаканом. Сквозь туман отчаяния и ужаса смутно проступила единственная мысль: «Если тебя переведут в другое отделение, ты уже никогда не сбежишь отсюда».

А если я не буду есть, у меня не останется сил для побега. Я поставила стакан на поднос и через тошноту принялась жевать хлеб и запивать чаем, пытаясь собраться с остатками мыслей. Почему я здесь оказалась, было выше моего понимания; главное теперь — сбежать отсюда в ближайшие два дня (хотя это наверняка невозможно), добраться до Гришем-Ярд (но как? ведь у меня нет денег) и встретиться лицом к лицу с женщиной (хотя едва ли она существует на самом деле), укравшей мою жизнь.