Курт Ауст - Судный день

– Вот он.

Профессор вытащил из жилетного кармашка очки и поднес листок к глазам. Молча пробежав его глазами, он откашлялся и зачитал вслух:

Он опустил листок на стол и посмотрел поверх очков на хозяина.

– Сегодня вы уже зачитывали эти строчки в переводе. Кто перевел этот текст с французского? – По голосу невозможно было определить, считает ли Томас этот перевод хорошим или скверным.

Шея трактирщика налилась кровью – ему явно послышалось в вопросе нечто оскорбительное.

– Вы с чем-то не согласны? Или нашли ошибки? – с вызовом спросил он.

Томас предупреждающе взмахнул рукой:

– Прошу меня простить! Я вовсе не это имел в виду. Мне просто стало интересно. Текст показался мне очень сложным – не только для перевода, но и по смыслу. По-моему, писавший явно не хотел, чтобы его поняли, – Томас улыбнулся хозяину, – выразился я немного неуклюже, но надеюсь на ваше понимание. – Он вновь взял в руки листок и, не глядя на трактирщика, спросил: – Ведь это вы его перевели, верно?

Я изумленно посмотрел на хозяина, тот кивнул, и Томас наградил его одобрительным взглядом.

– Вы не устаете меня удивлять, любезнейший хозяин. Однако я кое-чего здесь не понимаю, поэтому, возможно, вы поможете мне?

Они оба склонились над текстом, и я, чтобы ничего не упустить, тоже подался вперед. Сначала Томас попросил хозяина вновь прочитать перевод. Достав откуда-то листок белой бумаги, фон Хамборк зачитал:

Томас сравнил его перевод с оригиналом и теперь повторял отдельные слова:

– Trahyr , ну да, trahir , предавать, конечно… а д’Амант – демон, ну да… Пселлус, Пселл, о нем я слышал… хм… а вот donra – как вы это перевели?

– Это синкопа от слова donnern , то есть “давать”. Нострадамус выкинул один слог, чтобы сохранить ритм. – Объясняя, трактирщик оживленно размахивал руками, радуясь, что может поделиться своими изысканиями с кем-то, способным оценить их по достоинству.

– Хм… чтобы сохранить ритм…

Постукивая пальцами по столу, Томас опять перечитал вслух текст оригинала, а затем продолжил разбирать отдельные слова.

– Auant – это avant , да… С panycque все ясно… chapelet – чётки, coid значит “код”, верно. Хм… – Томас поднял взгляд, – перевод, по-моему, неплохой, но если честно, то по смыслу выходит совершенная тарабарщина. Вот “змей зла”, к примеру, – это что такое? А “спроси у чёток точный код”? Не очень понимаю, как все это связано с Судным днем, о котором вы, господин фон Хамборк, нам рассказывали.

– Как вы уже знаете, – серьезно проговорил хозяин, – этот текст был написан почти сто пятьдесят лет назад. То есть в то время, когда Нострадамусу из страха перед инквизицией приходилось скрывать, что это предсказания, чтобы его не обвинили в колдовстве и связях с демонами или даже самим дьяволом. Поэтому он закодировал свои послания, использовал перифразы, исказил имена и названия, стараясь скрыть истинный смысл текста от непосвященных. – Хозяин отхлебнул вина и указал на бумагу. – Возьмем слово serpent , что означает “змей” или “змея”. Изучавшим Нострадамуса известно, что так он называл протестантов. Подобно другим католикам той эпохи, он обвинял протестантов в заигрывании с дьяволом. Следовательно, serpent du mal – это перифраза от “злобные протестанты”, которые – продолжает Нострадамус – предадут lе temps gothique , что дословно переводится как “готическое время”. – Он ненадолго умолк и, чуть улыбнувшись, посмотрел на Томаса Буберга. Фон Хамборк не казался больше таким напряженным, как прежде, и я подумал, что общество профессора ему нравится. – Этого я не понял, – сознался хозяин, – злые протестанты предадут готическое время…

“Глупость какая”, – решил я про себя.

– Но вам, господин профессор, наверняка сразу же стало ясно, о чем речь. Так я расплачиваюсь за то, что живу в глуши, куда новости доходят через месяцы или даже годы.

Томас рассмеялся и кивнул, а хозяин продолжал:

– Когда я три недели назад ездил в Хаверслев, то совершенно случайно узнал, что по указу короля следующий год будет на одиннадцать дней короче.

– А? Что такое? Год – короче на одиннадцать дней? – подал голос плотник, который до этого слушал их разговор лишь вполуха, однако сейчас вдруг очнулся и оскорбленно посмотрел на нас. – Что за ерунда! Король решил отнять у нас одиннадцать дней? Этого я не потерплю!.. – Внезапно лицо его исказилось, будто кто-то окунул кисть в ужас и мазнул ею по физиономии плотника. Разинув рот, тот вдруг умолк. Он вспомнил предсказание священника о том, что никакого следующего года не предвидится. Томас кивнул хозяину: