Внезапно его тело дернулось, монаха неистово затрясло, словно в него одновременно вселилась сотня демонов. Закончилось все так же неожиданно, как и началось, и Якобус мокрым мешком улегся на Магдалене, раскинув руки в разные стороны.
Наступила едва ли не гробовая тишина. Под сводами раздавался лишь собственный хрип Магдалены.
Она помедлила несколько мгновений, затем с отвращением спихнула с себя вялое тело монаха. Якобус перекатился в сторону и остался лежать на спине. Пустые глаза его уставились в потолок, и на губах застыла блаженная улыбка. Снизу по рясе растекалось мокрое пятно.
– Сволочь! Скотина! Ублюдок!
Магдалена, как одержимая, колотила монаха. Из носа и рта у него потекла светлая кровь. Внезапно Магдалена осознала, что Якобус, скорее всего, мертв.
Она начала судорожно рыться в его рясе в поисках ключа. Затем ринулась к двери и выскочила наружу. Перед ней открылся темный коридор. Магдалена бросилась бежать без оглядки и не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого человека.
Брат Якобус в подземной часовне с застывшей улыбкой уставился в потолок, на котором под небесную музыку для него одного танцевали толстые обнаженные ангелы.
Превозмогая головную боль, палач кратчайшим путем мчался в Роттенбух. Он избегал главной дороги: слишком велика была опасность встретить людей, которые после сегодняшней казни не слишком ему обрадуются. Куизль понимал, что напрочь испортил праздник им всем. Другого палача и за более ничтожный проступок повесили бы на ближайшем дереве.
Пока Якоб шел, его не покидали мысли о Шеллере и четверых бандитах, которых он повесил. Палача не мучили угрызения совести. Это была его работа, и он делал ее быстро и по возможности безболезненно. Он понимал, что все пятеро и сами убивали – вероятно, более зверским образом, чем Куизль. Теперь все они пребывали в лучшем мире, и палач позаботился о том, чтобы они не страдали больше, чем требовалось. Однако колесование всегда противоречило его взглядам, и потому он чертовски рад был, что смог расстроить планы Лехнера и городских советников.
Якоб надвинул на лицо шляпу от ветра и холода, закутался в рваный плащ и шагал по узкой тропинке сквозь заснеженный лес. Шагал так уверенно, словно хищник преследовал свою добычу. В Шонгау палач выяснил, что Симон и его спутница вчера в полдень выехали в сторону Роттенбуха. То, что они до сих пор не вернулись, еще ничего не значило. И все же Куизля что-то тревожило.
Его беспокойство возросло, когда он добрался до монастыря Роттенбуха. Он сразу же понял, что что-то не так. Дверь в церковь была заперта на массивный засов, и ее стерегли два свирепых на вид стражника с алебардами. На площади стояли и шептались небольшими группами монахи и рабочие. Только тогда палач заметил, что никто не работал. Подмостки пустовали, и ни один из мужчин не держал в руках ни ведра с раствором, ни мастерка. Проходя мимо оживленно жестикулировавших августинцев, Куизль прислушался к их разговору.
– Это сам сатана, говорю вам…
– Нет же, это были протестанты; война возобновится, и они разграбят наши последние святыни…
– Дьявол или протестанты, все одно! В любом случае Судного дня ждать уже недолго…
Куизль остановился на мгновение. Он предположил, что Симон и Бенедикта остановились в каком-нибудь постоялом дворе Роттенбуха. Быть может, там ему подскажут, где они теперь.
В первой же гостинице, сразу за воротами монастыря, ему повезло. После продолжительного стука дверь открыл потный хозяин с бычьей шеей и пузом больше, чем пивная бочка. Когда Куизль описал ему лекаря и его спутницу, толстяк сузил глаза.
– Мелкий такой щеголь и благородная рыжуха, так? И чего они тебе понадобились?
Куизль стал осторожнее – корчмарь, похоже, о чем-то недоговаривал.
– Ищу их, знаешь ли. Ну так что, были они у тебя?
Хозяин помялся, а потом вдруг ухмыльнулся.
– Я тебя знаю. Ты палач из Шонгау! Не думал, что за двух осквернителей возьмутся так скоро. Ну да, по всей округе о них только и судачат… – Он оглядел Куизля. – А где твой меч, веревки, щипцы, а? Этих двоих в Роттенбухе сожгут или у вас, в Шонгау?
Куизль понял, что Симон влип даже хуже, чем опасался палач. Он решил подыграть корчмарю.
– Признайся, они ускользнули от тебя, – прорычал он. – Ты ведь не помог им улизнуть?
Корчмарь стал белее снега.
– Никому я не помогал! Они еще ночью уехали. Господь не даст соврать, все было так, как я уже рассказал достопочтенному отцу! Они на санях укатили в Штайнгаден. С ними и настоятель был!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу