Алан Брэдли - Здесь мертвецы под сводом спят

– Отец отправил меня в кровать, – начала я. – Освободил меня от дежурства. Теперь здесь распоряжаются какие-то люди из министерства внутренних дел.

– Они повсюду, – заметила Даффи. – Миссис Мюллет сказала, что они сняли в «Тринадцати селезнях» все до последнего чулана.

– Это лучше, чем спать в Букшоу, – заметила я в шутку.

Даффи фыркнула.

– Мы и так трещим по швам от незваных гостей.

Странные слова, и на миг я была на грани того, чтобы спросить, включает ли она в их число Харриет, но я сдержалась.

– Лена ла-ди-да де Люс и эта ее надоеда, плюс твой драгоценный мистер Таллис…

– Он не мой, – возразила я. – Я его почти не знаю.

– А еще твой драгоценный Адам Сауэрби…

Адам Сауэрби! Не верю своим ушам! Я познакомилась с Адамом, который оказался палеоархеологом и детективом, во время недавнего расследования убийства, когда мне удалось направить полицию в нужном направлении. Даже когда я нашла разгадку и Адам так или иначе объявил нас партнерами в расследовании, он отказался признаться, на кого работает.

– Что у Адама Сауэрби с этим общего? – спросила я.

– Он здесь, – ответила Даффи. – Приехал на машине из Лондона. Прибыл пару часов назад. Доггер разместил его в одной из комнат в северо-западных территориях с остальными.

Северо-западные территории – это шутливое прозвище, которое мы дали многочисленным обширным неиспользуемым спальням, остатки мебели в которых закрыты пыльными простынями в ожидании отдаленного маловероятного дня, когда Букшоу будет восстановлен к вящей славе – в отличие от покинутого и разрушающегося восточного крыла, в котором я живу и работаю.

– В гостинице нет номеров и так далее, – продолжила Даффи. – Он и отец – старые друзья, помнишь? Так что я полагаю, это дает ему право вести себя как извозчику.

Ее горечь поразила меня.

– Вероятно, сейчас отец нуждается в старых друзьях, – заметила я.

– Отец нуждается в том, чтобы его хорошенько встряхнули! – воскликнула она, и когда резко отвернулась от окна, я заметила в ее глазах слезы.

Внезапно я почувствовала себя уставшей, как будто брела босиком через пустыню Сахару. Ужасно длинный день.

Мой запекшийся мозг пришел в шок, услышав, как мой рот произносит слова, которые, как я думала, никогда не скажу:

– Нос выше, Дафф. Мы все преодолеем. Обещаю.

Я спала очень беспокойно, вертясь и переворачиваясь, как будто лежала на дымящихся углях.

Когда я начинала засыпать, мой мозг переполняли обрывки воспоминаний: Доггер, стоящий на холме, с развевающимися седыми волосами и фартуком садовника, хлопавшим на сильном ветру; Фели и Даффи, еще маленькие, смотрят кукольный спектакль Панча и Джуди, где у всех кукол, за исключением Висельника, пустые бесформенные лица; Харриет, плавающая на айсберге, отчаянно бьет руками, пытаясь спастись от арктического прилива.

Я внезапно проснулась и обнаружила, что сижу совершенно прямо, давясь придушенным криком. Во рту словно кошки нагадили, пока я спала.

В панике я осмотрелась, на миг не в состоянии вспомнить, где нахожусь.

Был тот час раннего утра, когда весь мир начинает выплывать из сна, но еще не совсем пробуждается. Я приложила руки ковшиками к ушам и прислушалась изо всех сил. В доме царила полнейшая тишина.

Когда я опустила ноги из теплой постели на холодный паркет, мой мозг внезапно заработал на полную мощность.

Завещание! Завещание Харриет!

Я засунула его в ведерко для угля и забыла.

Мне надо достать его, и нельзя терять ни секунды!

Я мигом оделась и украдкой двинулась в западное крыло. Скоро встанет Доггер, страдающий проблемами со сном. Не то чтобы я хотела что-то скрыть от него – вовсе нет.

Чего я действительно хочу, так это защитить его от обвинений. В жизни бывают моменты, когда несмотря на ни что приходится проглотить гордость и действовать самостоятельно, и это тот самый случай.

Я оставила фонарик в будуаре Харриет, и мне придется полагаться на неверный свет луны, падающий сквозь окно в конце коридора. По моим прикидкам, солнце встанет только через три четверти часа.

Беззвучно я кралась по коридору, с каждым шагом вознося хвалу тому, кто придумал ковры. Подошвы моих голых ступней чувствовали песок и грязь, принесенную вчерашним парадом скорбящих, и я взяла себе на заметку перед завтраком достать пылесос и хорошенько почистить ковер. Это самое меньше, что я могу сделать.

У входа в будуар Харриет я приложила ухо у двери и прислушалась.