Алан Брэдли - Здесь мертвецы под сводом спят

– Поговорить со мной? С чего бы вдруг?

– Ибу сказала, что я не должна ложиться спать, если я на кого-то зла.

– И что, какая разница? К тому же еще рано ложиться спать.

– Рано, – согласилась Ундина. – Но Ибу отправила меня вздремнуть, и это все равно что лечь спать, не так ли?

– Вероятно, – пробурчала я. – Но какое отношение это имеет ко мне?

– Ты меня раздражаешь. – Она надула губы и подбоченилась. – Мне надо кое-что выяснить, и, наверное, я не смогу уснуть, пока мы не поговорим по душам.

– Поговорим по душам?

– Проведем совет. Военный совет.

– И что , – поинтересовалась я, сочась сарказмом, – я сделала, дабы заслужить твое неудовольствие?

– Ты обращаешься со мной как с ребенком.

– Ты и есть ребенок.

– Разумеется, но вряд ли это может быть поводом, чтобы вести себя со мной таким образом, понимаешь, что я имею в виду?

– Думаю, да, – допустила я.

Даффи так понравится говорить с этим любопытным придирчивым созданием!

– Что же именно я сделала? – я почти боялась спрашивать.

– Ты меня недооцениваешь, – объяснила она.

Я чуть не поперхнулась.

– Недооцениваю тебя?

– Да, ты ни во что меня не ставишь.

– Прошу прощения? – Я рассмеялась. – Ты хоть знаешь, что это означает?

– Ни во что меня не ставишь. Это значит, ты мне не веришь. Ты не поверила насчет морского крокодила и опять не поверила, когда я сказала тебе, что мы с Ибу были этим утром на вокзале.

– Нет!

– Прекрати, Флавия, просто признай это.

– Ладно, – сказала я, – может быть, чуть-чуть…

– Видишь? – позлорадствовала Ундина. – Я тебе говорила! Я так и знала!

Внезапно мне в голову пришла умная мысль. Даффи не раз обвиняла меня в кое-каких низких хитростях, и она была права.

– Когда ты приехала на вокзал? До или после прихода поезда?

– До, но совсем чуть-чуть. Ибу сказала: «Вот и он», когда парковалась у края платформы.

– У какого края?

– У дальнего. Я не очень хорошо разбираюсь в направлениях, но это в дальнем конце от Букшоу.

– Южный край, – сказала я. – Та сторона, откуда прибыл поезд.

Ундина кивнула.

– Возле тележки для багажа.

Теперь я поняла, что она говорит правду. Хотя на платформе Букшоу уже много лет не было никаких багажных тележек, кто-то умудрился откуда-то выкопать одну по случаю печального возвращения Харриет. Часть моего сознания отметила, что тележка доверху загружена чемоданами незнакомцев, доставивших ее тело домой, кем бы они ни были.

– Давай поиграем в игру, – предложила я.

– О, – сказала Ундина, – да, давай. Обожаю игры.

– Ты умеешь играть в игру Кима?

– Разумеется, – фыркнула она. – В Сембаванге Ибу, бывало, читала мне «Кима» перед сном. Она говорила, это хорошая сказка, пусть даже Киплинг был чертовым тори и шовинистом до мозга костей. Он бывал в Сембаванге, знаешь ли.

– Шовинистом? – Она застала меня врасплох. Наверное, даже Даффи не знает, что это значит.

– Да, это как в песне.

И она запела удивительно милым и невинным голоском:

– Святой Георг и Англия! – внезапно выкрикнула она.

– Так заканчивается песня, – объяснила она. – Это все, что я помню.

Признаю, меня выбили из колеи. Я должна вернуть контроль над этим разговором.

– Игра Кима, – напомнила я.

– Игра Кима! – воскликнула она, радостно хлопая в ладоши. – На поднос кладут двенадцать разных предметов и накрывают их шелковым платком. Мы попросим Доггера это сделать! Потом он срывает платок, и у нас есть шестьдесят секунд, чтобы запомнить предметы. Поднос снова накрывается платком, и каждая из нас записывает все, что смогла запомнить. Кто запомнит больше, тот победил. Это буду я.

Ей не надо было объяснять мне все это. В организации девочек-скаутов дождливыми вечерами нас заставляли играть в эту проклятую игру на внимание – до того самого дня, когда я ухитрилась пронести жабу и приличного размера гадюку и подсунуть их под шелк.

Как я уже упоминала, эта организация не славится своим чувством юмора, и меня снова заставили сидеть в углу в самодельном, но крайне неаккуратном «терновом венце», что кому-то могло бы показаться забавным, но не мне.

– Точно, – сказала я Ундине. – Но для пущего интереса давай на этот раз сыграем по-другому.

Ундина снова счастливо захлопала в ладоши.