Я знал, что Пуаро меня не одобрит, но решил не обращать на это внимания. Если Маргарет Эрнст осмеливается не соглашаться с Богом, то и мне не грех время от времени поспорить с Эркюлем Пуаро. А он, если ему так необходимо поговорить с доктором Амброузом Флауэрдейлом, пусть сам едет в Грейт-Холлинг и беседует с ним.
Однако я надеялся, что этого не потребуется. Нэнси Дьюкейн – вот на ком нам предстояло сосредоточить свои усилия. На ней и на спасении жизни Дженни – если, конечно, еще не поздно. В тот момент я глубоко раскаивался в том, что отказывался видеть грозящую ей опасность раньше. Если удастся ее спасти, то это будет заслуга одного Пуаро, и ничья больше. И загадка тройного убийства в отеле «Блоксхэм» разрешится – если она вообще, конечно, разрешится, – тоже благодаря его усилиям. Разумеется, в Скотленд-Ярде это будет отмечено как дело, раскрытое мною, но все будут знать, что это победа Пуаро, а не моя. Более того, мои начальники только потому и решились оставить это дело за мной, что знали об участии, которое принимает в нем Пуаро, – вот и согласились не лезть в мои, а точнее в его, затеи. Таким образом, сложнейшее расследование было доверено знаменитому бельгийцу, а вовсе не мне.
Я задумался над тем, что было бы для меня предпочтительнее: потерпеть крушение, двигаясь под своими собственными парусами, или достичь цели исключительно при помощи Пуаро, и заснул.
Впервые мне приснился в поезде сон – будто все осуждают меня за какой-то грех, а я даже не знаю, в чем он состоит. Потом я увидел могильную плиту, на которой вместо имен Патрика и Франсис Айв было написано мое имя, а под ним – сонет о клевете. Подле могилы поблескивало что-то металлическое, и я почему-то знал, что это блестит втоптанная в землю запонка с моими инициалами. Весь в поту, с бешено колотящимся сердцем, я проснулся, когда поезд уже подползал к Лондону.
Я, конечно, не знал о том, что Пуаро уже в курсе возможной причастности Нэнси Дьюкейн к нашим трем убийствам. Пока я уносил ноги из Грейт-Холлинга, он заручался помощью Скотленд-Ярда, чтобы посетить миссис Дьюкейн в ее доме.
Пуаро отправился к ней в тот же день с констеблем Стэнли Биром в качестве сопровождающего. Молоденькая горничная в крахмальном фартуке открыла им дверь большого белого особняка в Белгравии [39]. Пуаро ждал, что их проведут в гостиную, убранную с большим вкусом, где оставят ожидать появления хозяйки, и был очень удивлен, обнаружив Нэнси Дьюкейн в холле, у нижней ступени лестницы.
– Месье Пуаро? Добро пожаловать. Вижу, вы привели с собой полисмена. Должна сказать, все это довольно необычно.
В горле у Стэнли Бира что-то хрюкнуло, и он покраснел как свекла. Нэнси Дьюкейн была необыкновенно красивой женщиной, с персиковым цветом лица, сияющими темными волосами и синими глазами с длинными ресницами. На вид ей было лет около сорока, ее стильное платье отливало всеми оттенками павлиньего пера. Впервые в жизни Пуаро оказался не самым элегантным человеком в компании.
– Очень рад встрече с вами, мадам Дьюкейн. – Он поклонился. – Я поклонник вашего художественного таланта. За последние годы я имел счастье видеть одну или две ваши работы на выставках. Вы обладаете редчайшим даром.
– Спасибо. Вы очень добры. Табита возьмет у вас пальто и шляпы, если не возражаете, и мы перейдем в более уютное место для разговора. Вам чаю или кофе?
– Non, merci.
– Хорошо. Идемте.
Они перешли в небольшую гостиную, в которой я, к счастью, не был, а только слышал о ней от Пуаро. Она была полна портретов – так и вижу, как они таращатся на меня со стен…
Пуаро спросил, все ли работы принадлежат кисти самой Нэнси.
– О нет, – сказала она. – Здесь совсем немного моих. Я часто продаю свои работы и так же часто приобретаю чужие – по-моему, это нормально. Живопись – моя страсть.
– И моя также, – сообщил ей Пуаро.
– Смотреть только на свои полотна, по-моему, невыносимо грустно. Каждый раз, вешая у себя картину другого художника, я радуюсь, как будто приобретаю нового друга.
– D’accord. Вы все очень понятно объясняете.
Когда все сели, Нэнси сказала:
– Могу ли я перейти сразу к делу и спросить, что привело вас ко мне? По телефону вы сказали, что хотите провести в моем доме обыск. Пожалуйста, я не против, только зачем это нужно?
– Возможно, вы уже читали в газетах, мадам, что в прошлый четверг вечером в отеле «Блоксхэм» были убиты трое постояльцев.
– В «Блоксхэме»? – Нэнси засмеялась. Вдруг ее лицо погрустнело. – О господи, вы это серьезно? Трое? Вы уверены? Я всегда думала, что «Блоксхэм» – превосходное место. Просто не могу представить, чтобы там кого-то убили.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу