Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

– Здравствуй, Чарм! – говорит Клэр. – Как ты? Я все знаю… Прими мои соболезнования. Похороны были сегодня?

Чарм кивает и отворачивается от нее. Она озирается, как будто кого-то ищет.

Она медленно идет вперед, по-прежнему внимательно осматривая магазин.

– Здесь работает девушка по имени Эллисон Гленн? – тихо и хрипло спрашивает она.

– Да, работает. Сейчас она в подсобке. – Клэр разглядывает лицо Чарм. – Что с тобой? Похоже, ты плохо себя чувствуешь, – озабоченно говорит она.

– Да нет, все нормально, – рассеянно говорит Чарм. – Можно поговорить с ней? Я ненадолго.

– Конечно. – Клэр в замешательстве. – Вот не знала, что ты знакома с Эллисон. Вы вместе учились в школе?

Кусая губы, Чарм не сразу отвечает:

– У нас с Эллисон есть… общие знакомые. Я услышала, что она здесь работает, и зашла повидать ее. – Сзади Клэр слышит шаги и смех. Обернувшись, она видит: обе сестры – и Эллисон, и Бринн – застывают на месте.

– Эллисон, к тебе пришли, – говорит Клэр, как-то сразу понимая, что не увидит радостной встречи друзей. Она встревоженно переводит взгляд с одной девушки на другую и видит, что все три смущены и напуганы. Эллисон покровительственно кладет руку на плечо сестры; та стоит как громом пораженная.

– Эллисон! – Чарм облизывает губы. – Можно с тобой поговорить?

Эллисон оглядывается, переводит взгляд с Чарм на Бринн, потом оборачивается в сторону детской секции, где по-прежнему играет Джошуа. Клэр не успевает сообразить, какое выражение только что промелькнуло у нее на лице. Страх? Отчаяние? Может, и то и другое. У Бринн вид такой, словно ей хочется убежать.

– Эллисон! – окликает девушку Клэр. – Что с тобой?

– Все хорошо. – Эллисон кивает, но как-то слишком быстро. – Просто я очень удивилась. Мы долго не виделись.

Клэр вопросительно смотрит на Чарм; та бегло улыбается:

– Все хорошо, Клэр!

– Тогда ладно, – говорит Клэр, хотя Чарм не слишком ее убедила. – Я пойду к Джошуа, а вы поговорите. Бринн, не хочешь со мной?

Бринн шепчет, что хочет, и они идут к Джошуа, который сооружает из «Лего» пиратский корабль.

Бринн и Клэр садятся на пол рядом с Джошуа. Они не знают, что сказать друг другу.

– По-моему, дождь перестал, – говорит Эллисон, обращаясь к Чарм. – Пойдем на улицу. Там и поговорим.

Ничего хорошего из этого не выйдет. Не верится, что я еще здесь, в Линден-Фоллс, в книжном магазине, с сестрой, которую, как я думала, больше не увижу. Мне больше никогда не хотелось ее видеть.

И еще здесь мать Джошуа. Она ни о чем понятия не имеет. Понятия не имеет о том, какую змею она пригрела у себя на груди. Что, интересно, она будет делать, если я все ей расскажу? Что она ответит, если я скажу: «Здесь находится девушка, которая подарила жизнь вашему сыну. Да-да, прямо здесь. Девушка, которая утопила своего ребенка. Девушка, которая подбросила младенца в пожарное депо. Девушка, которая за всем наблюдала…» Мне хочется пожалеть миссис Келби, но мне трудно. Трудно сочувствовать родителям, которые упорно не желают замечать правду.

Эллисон хорошо скрывала свою беременность. Высокая, крепкая; ей это удавалось без труда. И живот у нее был аккуратный, не висел впереди мячом, как у большинства будущих мам. Когда Эллисон меня позвала, родители ушли на какой-то прием, который устраивала отцовская фирма. Естественно, я сразу прибежала на зов. И дело не только в том, что все тут же бежали, стоило Эллисон позвать или поманить пальцем. У нее был странный голос, она как-то странно позвала меня по имени, и я поняла, что с ней что-то не так.

Но когда она окликнула меня во второй раз, я поняла: случилось что-то очень, очень плохое. Голос у нее был сдавленный, полный боли. Я выбежала из кухни, взбежала на второй этаж. Дверь в ее комнату была распахнута настежь; Эллисон стояла на коленях, широко раскинув руки и уперевшись ими в дверной косяк. Голова у нее упала на грудь; волосы закрыли лицо, как вуалью. На ней была ее любимая мешковатая спортивная куртка и спортивные штаны. Вырез куртки потемнел от пота.

– В чем дело, Эллисон?! – закричала я, подбегая к ней и падая на колени. – Господи, ты ушиблась? Тебе больно? – в отчаянии лепетала я.

Но она не ответила – не могла ответить, – потому что ее охватил еще один приступ боли. Она с трудом подавила стон и так сильно прижалась ладонями к двери, что у нее задрожали руки. Через секунду она уронила голову на грудь и тихо, жалобно застонала.

– Эллисон, скажи, что с тобой, пожалуйста, скажи! – Я вскочила, заозиралась по сторонам, ища трубку. – Я позвоню маме с папой!