Хизер Гуденкауф - То, что скрыто

Я протянула к нему дрожащую руку, а он в то же самое время как будто тоже потянулся ко мне. Наши пальцы соприкоснулись, и я улыбнулась – впервые за долгое время.

Я недоверчиво смотрела на Эллисон. У нее на лице появилась странная улыбка – она как будто удивилась, а не обрадовалась. Но улыбка быстро увяла.

– Нет. Пожалуйста! – простонала она и отвернулась от краснолицего малыша, которого я держала дрожащими руками. – Надо убрать его отсюда…

– Ничего не понимаю, – сказала я, глядя на орущего малыша.

– Это ребенок, – сухо сказала Эллисон, но, заметив, что я плачу, поспешила добавить: – Прости меня, Бринн. Но через несколько часов вернутся мама с папой. Нам надо спешить.

– Они очень похожи, – тихо сказала я, думая о маленькой девочке, уже мертвой. Девочке, которой больше не было на свете.

– Это мальчик, – хрипло сказала Эллисон. Лицо у нее исказилось. – Пошли. Мы должны от него избавиться.

Мне каким-то чудом удается выбраться из туалета и вернуться в торговый зал. Я пытаюсь весело попрощаться с мужем Клэр и Джошуа, которые стоят на пороге. Хотя никаких доказательств у меня нет, я почти уверена в том, что малыш Клэр – мой сын.

Не сомневаюсь, Клэр заметила, что со мной что-то не так. Достаточно посмотреть на меня. Так оно и оказывается. Молча проработав бок о бок со мной почти два часа, Клэр бросает на меня озабоченный взгляд.

– Эллисон, – говорит она, – ты какая-то ужасно тихая. Наверное, волнуешься, справишься ты или нет?

– Немножко, – отвечаю я, радуясь, что нашелся удобный предлог.

– А ты не волнуйся. У тебя все получается замечательно! – уверяет Клэр. – Ну и что ты думаешь? Придешь еще завтра?

Мне хочется ответить «нет», но я прикусываю язык. Если я уйду, я вряд ли найду доказательства того, что Джошуа – мой сын.

– С удовольствием приду… если вы не против. – Мне трудно смотреть ей в глаза.

– Конечно я не против! А теперь иди домой и отдыхай. Увидимся завтра в девять. – Клэр провожает меня до двери. – Тебя подвезти? – спрашивает она, выглядывая за дверь и хмурясь при виде нависших туч.

– Нет, я люблю свежий воздух, – говорю я. – Еще раз спасибо, Клэр. До свидания! До завтра!

Когда я пускаюсь в путь, темные тучи почти закрывают солнце, а в голове у меня вертится одна мысль: возможно, сынишка Клэр – тот самый мальчик, которого я родила пять лет назад. Возможно, он – сын Кристофера и брат маленькой девочки, за чье убийство меня посадили в тюрьму.

Мне нужно с кем-то поделиться. Наверное, лучше всего позвонить Девин и спросить, что мне делать, но я и так знаю, как должна поступить. Я должна сказать Клэр, что, к сожалению, у меня ничего не получается. А потом придумать, как поскорее убраться из Линден-Фоллс.

Раньше мне ни разу не хотелось увидеть мальчика, которого я отдала. Я считала, что выполнила свой долг, отдав его родному отцу. Очевидно, мой план не сработал. Я понимаю, что мне нужно держаться подальше от семьи Келби, но не могу. Слишком много у меня вопросов. Я хочу знать, что за люди усыновили Джошуа, хочу знать, каким человеком растет мальчик, которого я родила. Как Джошуа здесь очутился и что случилось с Кристофером?

Наконец я возвращаюсь в «Дом Гертруды». Дверь мне открывает Олин.

– Как прошел первый день на работе? – спрашивает она.

– Все хорошо, – отвечаю я, не глядя ей в глаза. Я боюсь говорить. Спиной чувствуя любопытный взгляд Олин, я взбегаю на второй этаж и вхожу к себе в комнату. На верхней койке сидит Би.

– Привет! – говорит она, не отрываясь от журнала, который читает. – Как работа?

Я скидываю туфли и плашмя ложусь на свою койку.

– Хорошо… – И добавляю: – Как-то странно.

– Я понимаю, о чем ты, – говорит сверху Би. – Все время приходится напоминать себе: «Это нормально. Так ведут себя все нормальные люди».

– Да, вот именно, – лгу я. – Даже не знаю, хочется ли мне туда возвращаться…

Би некоторое время молчит. Потом я вижу ее ноги, которые она спустила с койки. Она босая; ступни у нее все изрезаны, в мозолях и шрамах. Она легко спрыгивает на пол и наклоняется надо мной. Вблизи я вижу, что она не такая старая, как показалось мне вначале. Ей лет тридцать, не больше. Но ее лоб изборожден морщинами, и вокруг глаз тонкие лучики, как паутинки.

– На работу тебя устроила Олин.

– Да, – говорю я.

– Она очень старается подыскать нам хорошие места, и ей приходится нелегко. Ради нас она ставит на карту свое доброе имя и свою репутацию. – Би не обвиняет, не осуждает. Она констатирует факты.