Агата Кристи - Загадка Эндхауза

– Присядьте… пока ваш друг не кончит там с Ник.

Ее голос звучал как-то делано-томно и принужденно, но была в нем неуловимая прелесть – этакая звучная, ленивая красота. Мне подумалось, что я никогда еще не встречал такого усталого существа. Усталого не телом, а душой, как будто она вдруг открыла, что все на этом свете пусто и ничтожно.

– Мисс Бакли очень любезно помогла нынче утром моему другу, когда он подвернул лодыжку, – пояснил я, принимая ее приглашение.

– Ник рассказывала мне. – Она подняла на меня глаза, и я увидел в них прежнее отрешенное выражение. – Все обошлось, не так ли?

Я почувствовал, что краснею.

– Да. Пустячное растяжение.

– А… рада слышать, что Ник не высосала всю эту историю из пальца. Ведь наша маленькая Ник – прирожденная лгунья. Нечто непостижимое, просто талант.

Я не нашелся что ответить. Мое смущение, кажется, забавляло ее.

– Ник – моя старая подруга, – заметила она. – А что касается лояльности, то я всегда считала, что это очень скучная добродетель. Она в цене главным образом у шотландцев, так же как бережливость и соблюдение дня воскресного. И потом, Ник действительно лгунья, правда, Джим? Какая-то необыкновенная история с тормозами. Джим говорит, что это чистый вымысел.

– Я кое-что смыслю в автомобилях, – сочным голосом проговорил блондин, слегка кивнув в сторону окна.

За окном среди автомобилей, стоявших у гостиницы, выделялся один – длинный и красный. Неправдоподобно длинный и неправдоподобно красный. Блестящий удлиненный капот пускал ослепительные солнечные зайчики. Словом, это был суперавтомобиль.

Меня вдруг осенило:

– Ваш?

– Мой.

Я чуть было не брякнул: «Ну еще бы!»

В эту минуту к нам присоединился Пуаро. Я встал, он взял меня под руку и, торопливо поклонившись остальным, поспешно уволок в сторонку.

– Дело сделано, мой друг. В половине седьмого мы навещаем мадемуазель в Эндхаузе. К этому времени она уже вернется с прогулки. Вернется… Ну, разумеется, вернется в целости и сохранности.

На его лице я заметил беспокойство, а в голосе тревогу.

– Что вы ей сказали?

– Попросил назначить мне свидание, и как можно скорее. Она немного поколебалась, как и следовало ожидать. Она подумала… я буквально читал ее мысли: «Кто он такой, этот человечек? Невежа? Выскочка? Кинорежиссер?» Если бы у нее была возможность, она бы отказала мне, но это трудно. Когда тебя захватывают вот так, врасплох, проще согласиться. Она рассчитывает вернуться к половине седьмого. Ну что ж!

Я заметил, что дело, стало быть, на мази, но Пуаро отнесся к моим словам холодно. Он не находил себе места: ни дать ни взять тот пес, который принюхивается, откуда ветер дует. Весь день он крутился по гостиной, бурчал себе под нос, то и дело переставлял и передвигал с места на место безделушки. А если я с ним заговаривал, махал руками и тряс головой.

Кончилось тем, что ровно в шесть мы вышли.

– Подумать только, – проговорил я, спускаясь с террасы. – Стрелять у самого отеля! Только безумец мог решиться на такое!

– Я с вами не согласен. При определенных условиях риск был совсем невелик. Начнем с того, что сад необитаем. Люди, живущие в отелях, – сущие овцы. Принято сидеть на террасе и любоваться заливом – ну что ж, все собираются на террасе с видом на море. И только я, будучи оригиналом, сижу на той, что выходит в парк. Но ведь и я ничего не увидел. Вы заметили, в парке есть где укрыться – деревья, пальмы, кустарник. Стой себе преспокойненько и жди, покуда мадемуазель не пройдет мимо. А она должна была пройти. Идти улицей гораздо дальше. Мадемуазель Ник Бакли, она ведь из тех, что вечно опаздывают и бегут кратчайшей дорогой.

– И все же это страшный риск. Его могли заметить, а на случайность тут не свалишь.

– Да, на этот раз уж не случайность… нет!

– Вы что-нибудь имеете в виду?

– Нет, ничего… одна идейка. Возможно, она подтвердится, а может быть, и нет. Пока что мы ее оставим и возвратимся к тому, о чем я говорил, – к необходимому условию.

– В чем же оно состоит?

– Право же, Гастингс, вы могли бы сказать это сами.

– Мне не хочется лишать вас удовольствия продемонстрировать, насколько вы умнее меня.

– Что за сарказм! Ирония! Ну ладно… Вот что бросается в глаза: мотивы преступления не очевидны. Иначе, что и говорить, риск был бы чересчур велик. Пошли бы разговоры: «Мне кажется, это такой-то. А где такой-то был во время выстрела?» Э, нет, убийца – вернее, тот, кто хотел им стать, – конечно же, скрывается в тени. И вот это-то меня и пугает, Гастингс! Да, я боюсь, боюсь даже сейчас! Я успокаиваю себя: «Их ведь там четверо». Я говорю себе: «Пока они все вместе, ничего не случится». Я говорю себе: «Это было бы безумием». И все время боюсь. А эти «случайности»… Мне хочется разузнать о них поподробнее.