Либба Брэй - Пророки

– Ладно, тогда если мы не вернемся через полчаса, бросьте мяч в одно из окон со всей силы, а потом бегите за родителями. Пойдет?

– Но это наш единственный мяч.

– Пятьдесят центов, – непоколебимо сказала Эви.

– За пятьдесят центов? Мисс, да я брошу лучше Бэйба Рута.

– Чудненько! – Эви вручила каждому из них по четвертаку. – Так, оставайтесь здесь и продолжайте играть как ни в чем не бывало, но глаз не сводите с дома. Вы – рыцари, которым доверили ответственную миссию.

– Чего?

– Короче, палите как следует эту развалину и не смейте сваливать, пока мы не вернемся, – процедила Эви. Она заставила ребят по-уличному поклясться и поплевать на землю, и затем они с Мэйбел рука об руку направились в логово убийцы.

В прежние времена дом был очень красивым: декоративные башенки, застекленная терраса, высокие стрельчатые окна, два дымохода от каминов и один очень широкий, совершенно непонятного предназначения. Теперь все окна были заколочены, осталось только два, да и те были загорожены деревянными жалюзи, державшимися на проржавевших гвоздях и грозящими в любой момент отвалиться. Двойные дубовые двери посерели от времени. Там, где раньше висела дверная колотушка – сейчас ее уже украли, – остались царапины на древесине. Дверь была заперта.

– Где-то должен быть вход, – сказала Эви. – Надо поискать как следует.

Она споткнулась о валявшийся на земле кулек. Это оказалась кукла с потрескавшимся фарфоровым лицом. Вокруг трещин уродливой зеленью расползлась плесень.

На заднем дворе дома они обнаружили черный ход для прислуги. Вынув из прически шпильку, Эви повозилась с замком, и тот поддался. Дверь со скрипом распахнулась, и девочки вошли в небольшую кладовку, уставленную высокими шкафами. Здесь стоял запах гнили и разложения, под потолком в узких полосках солнечного света, просочившихся через заколоченные окна, крутилась пыль.

Эви достала из кармана фонарик. Его луч выхватил луженые потолочные перегородки, унизанные комьями пыли.

– Какого черта мы здесь ищем, Эви? – не выдержала Мэйбел.

Она и сама не знала точно. Ей была необходима вещь, которую можно прочесть.

– Постарайся найти старый кулон в виде пентаграммы.

– Той пентаграммы, которую за собой оставляет убийца? – с опаской спросила Мэйбел.

– Это всего лишь кулон, ничего страшного, – соврала Эви. – Не волнуйся, старушка. О Боже…

Они вошли в помещение, которое раньше служило бальным залом. Большая часть мебели была покрыта простынями, так что дом больше походил на кладбище, чем на жилую постройку. Рядом с отделанным камнем камином горбился старый вельветовый диван, изъеденный плесенью. Часть его набивки высыпалась на пол. Выцветшие грязные обои свисали со стен клоками. Кое-где они были оторваны полностью, так что виднелась гнилая древесина. Все, что имело хоть малейшую ценность, было увезено отсюда давным-давно. Здесь не было ни книг, ни утвари, ни безделушек – ничего, что могло бы пригодиться Эви. Даже светильники сняли со стен и унесли. В углу грустил старый рояль, увитый паутиной. Он щерился целыми рядами оторванных клавиш. Эви легонько нажала одну из уцелевших, и она визгливо завопила в пустом пыльном пространстве. Из-под двух соседних клавиш выбежал маленький черный паучок, и Эви брезгливо отдернула руку. На дальней стене висело растрескавшееся зеркало, отражавшее мир калейдоскопом изломанных кусочков. Эви на мгновение показалось, что в одном из них происходит какое-то движение, и она подскочила от неожиданности.

– Что такое? – спросила Мэйбел. Эви выдохнула – это подходившая Мэйбел отразилась в зеркале.

– Все в порядке. – Она еще раз внимательно оглядела зал. – Забавно.

– Что именно?

– С улицы хорошо видна очень толстая каминная труба, но сам камин не такой уж и большой.

– Мы пришли не архитектурные изыски оценивать, Эви. В любую минуту ребята могут побежать за родителями. Если только они уже не улизнули в магазин за газировкой. Зря ты заплатила им деньги вперед.

– Не прекращай поиски, – деловито ответила она.

– Но что мне искать? – воскликнула Мэйбел.

Если бы я сама знала.

– Я иду наверх.

Мэйбел бросилась к ней:

– Евангелина-Мария О’Нил! Не пытайся оставить меня здесь одну! Мы будем держаться вместе, как Джордж и Айра Гершвины [60]!

– Ах, эта «Рапсодия в блюзовых тонах». Ты ведь не позволишь мне загрустить [61], – отшутилась Эви, хотя в таком страшном месте юмор казался неуместным.

– Может быть, мы уже пойдем дальше?