Оливер Пётч - Дочь палача

Он посветил на липу фонарем в поисках каких-нибудь отверстий. Под нижней веткой, как раз на такой высоте, чтобы не смог никто дотянуться, он увидел дупло величиной с кулак. Человек поставил фонарь и подтянулся на ветке. С первого раз не удалось. Ладони стали влажными от пота и соскользнули. Потом он все-таки поднял наверх свое грузное туловище и стал пробираться по стволу, пока не сумел просунуть правую руку в дыру. Нащупал мокрую солому, а в ней что-то твердое и холодное. Судя по всему, металл.

Сердце рвалось из груди.

Внезапно руку пронзила острая боль. Он отдернул ее, и в тот же миг из дупла с гневным возмущением выпорхнуло что-то большое и черное. На ладони с внешней стороны появился порез в палец величиной, и из него ручьем потекла кровь. Выругавшись, человек отбросил подальше ржавую ложку, которую до сих пор судорожно сжимал в руке, и спустился на землю. Внизу он слизал кровь с раны, а по щекам у него текли слезы от боли и отчаяния. Над ним, словно в насмешку, раздавалась ругань сороки.

Все напрасно.

Он никогда его не найдет. Старик унес свою тайну в могилу. Человек еще раз оглядел площадку. Стены, фундамент часовни, колодец, куча досок, липа, несколько изрубленных сосен у края просеки. Должно быть что-то такое, что было здесь уже и раньше, что можно сразу заметить и заново отыскать. Но, может быть, рабочие в своем неведении успели уже уничтожить примету…

Он покачал головой. Пространство слишком велико. Можно копать целую ночь, и он все равно не найдет даже намека на то, что ищет. Но в нем заговорило упрямство. Нельзя так быстро опускать руки. Только не теперь. Слишком многое стояло на кону. Нужен новый план… Надо все делать размеренно: разделить вырубку на маленькие участки и потом исследовать клочок за клочком. По крайней мере, в одном он мог быть уверенным: то, что он ищет, здесь. Следует лишь набраться терпения, но оно в итоге окупит себя сполна.

Недалеко, рядом с просекой, стоял, прислонившись к дереву, дьявол и наблюдал, как человек рыл землю. Дьявол выпустил колечко дыма в ночное небо и проследил, как оно стало подниматься к луне. Он знал, что с этой стройкой не все так просто. Ему соврали, и это его злило. Было огромное желание прямо сейчас взять и перерезать глотку этому человеку под стенами и разбрызгать кровь по просеке. Но тогда он получит вдвое меньше удовольствия: не заработает больше денег за следующие погромы и не узнает, что же с таким отчаянием разыскивал там этот ублюдок. Значит, нужно потерпеть. В конце концов, он всегда сможет наказать его за обман, когда тот все отыщет. Так же, как накажет лекаря с палачом за то, что следили за ним. В этот раз врачу удалось сбежать, но в следующий раз ему не уйти.

Дьявол выпустил в ночное небо еще одно облачко. Потом устроился поудобнее на мягком мху под елью и стал внимательно наблюдать за копающим человеком. Быть может, тот что-нибудь и отыщет.

Воскресенье, 29 апреля 1659 года от Рождества Христова, 6 утра

Симона разбудил тихий скрип, ворвавшийся в его сон. В следующую секунду он проснулся. Подле него крепко спала Магдалена. Она дышала спокойно, на губах играла улыбка, словно ей снилось что-то хорошее. Симон понадеялся, что снилась ей прошедшая ночь.

Они с Магдаленой шли вдоль реки и собирали травы. Симон не желал ни единым словом упоминать произошедшие в Шонгау несчастья. Он хотел забыть обо всем хоть ненадолго и не хотел больше думать о человеке, которого все называли дьяволом и который вознамерился его убить. Не хотел думать о знахарке в тюрьме, которая так и не пришла в сознание, и не желал вспоминать об убитых детях. Была весна, ярко светило солнце, и в реке тихо журчала вода.

Пройдя около мили по лесу, который протянулся вдоль берега, они добрались до излюбленного места Симона – до каменистой заводи, которую не видно было с дороги. Над бухтой простерла свои ветви большая ива, так что вода сверкала между листьев. В последние годы Симон часто здесь сидел, когда ему хотелось поразмыслить. Теперь они с Магдаленой смотрели на реку и говорили о недавней ярмарке, на которой вместе танцевали, а люди за столами только рты разевали. Они рассказывали о своем детстве; Симон – о временах, когда помогал отцу полевым врачам, Магдалена – как она в семь лет несколько недель пролежала в кровати с лихорадкой. В то время отец научил ее читать; он ни днем, ни ночью не отходил от ее кровати. С тех пор она помогала ему смешивать настои и размельчать травы. И каждый раз узнавала что-нибудь новое, когда рылась в книгах отца.