Лейф Перссон: Тот, кто убивает дракона

Ты задушила Акофели там, в спальне, – продолжил Бекстрём, кивнув в сторону закрытой двери в дальнем конце ее гостиной. – Предварительно трахнув его так, что у него крышу снесло, поэтому он был достаточно смирным, когда ты предложила ему напоследок немного помассировать спину. Прежде чем вы вместе отправитесь в полицию и выложите карты на стол.

– Это, конечно, самая фантастическая история, какую я когда-либо слышала в жизни, – сказала Бритт Мария Андерссон. – Поскольку она также ужасно оскорбительна для меня, я надеюсь, комиссар не рассказывал ее никому другому. Поскольку в противном случае мне придется написать заявление на комиссара за оскорбление чести и достоинства. За злостную клевету, как это, наверное, называется сегодня.

– Жаловаться нет причины. Все целиком между тобой и мной, – солгал Бекстрём. – Я не рассказывал этого ни одной душе.

– Как я рада, – улыбнулась Бритт Мария Андерссон. – Мне внезапно пришло в голову, что мы с тобой смогли бы договориться. Рыбак рыбака видит издалека, так ведь обычно говорят, Бекстрём, – добавила она и налила себе третью рюмку коньяка.

– Я встречался с твоим бывшим деверем на днях, – сообщил Бекстрём. – Очень интересная личность, кстати.

– Мне трудно поверить в это, – ухмыльнулась Бритт Мария. – Он ведь стал законченным алкоголиком еще пятьдесят лет назад. И не сказал ни слова правды за всю свою жизнь.

– Я собирался поведать тебе то, чем он поделился со мной, – сказал Бекстрём. – И на твоем месте я бы послушал.

– Увидев записи в ежедневнике Калле, я решил, что ты хочешь поговорить о Беа, – сказал Половина и в третий раз налил коньяка в свою кофейную чашку. – А ты вдруг начинаешь болтать о куче мусульман, которые не имеют ни малейшего отношения к делу. У нас разве 11 сентября?

– Беа? – удивился Бекстрём. – Пожалуй, ты должен объяснить.

– Моя бывшая невестка. Бритт Мария Андерссон. Бывшая девчонка из Сольны, самая большая грудь Сольны и лучшая шалава к северу от столичных застав в те времена, когда мужики были мужиками, и до того, как педики заполонили все вокруг. И что мы получили в ответ, кстати? Чертову кучу лесбиянок.

Беа, Бритт Мария Андерссон. Она содержала салон БеА, с большой А на конце. Салон красоты БеА в Сумпане. Завивала волосы бабам, а если ты приходил после закрытия или звонил и заказывал время заранее, то мог оттянуться от души там же за занавеской. Так, кстати, мой брат и познакомился с ней. Ролле намекнул ему. Хотя Ролле ведь никогда не требовалось платить. Нетрудно понять почему. Чемпион Швеции и новый Ингермар Юханссон, как писали в газетах. Ты бы видел его член, Бекстрём. Если бы Ролле просто спустил трусы на ринге и махнул своим прибором, он запросто отправил бы Инго на зрительскую трибуну.

– Но твой брат взял и женился на ней.

– Да, конечно, он просто помешался. Пока Ролле потерял бдительность и, главным образом, начал юлить, фактически лежа на лопатках, Беа успела выйти замуж за брата. Целого, как его называли в те времена. Она же вбила себе в башку, что у него, Пера Адольфа, денег куры не клюют. Что лучше поставить на такого, чем на Ролле Столхаммера, которому скоро предстояло болтаться по Сольне и рассказывать о прежних золотых временах.

– Что случилось потом? – спросил Бекстрём. – Я слышал, твой брат умер десять лет назад.

– Да, и хорошего там было мало. Я и другие парни не раз посылали его к черту. Однажды вечером, когда Марио позвал всех на пир, он назвал Марио черным. И тогда мы окрестили его Гитлером Росунды и послали подальше. Пер Адольф, ты знаешь, и он также носил усы, этот идиот. Братишка женился на Беа и переехал в красивый дом на берегу озера Росташен. Заложенный с потрохами, но этого, конечно, она не знала, а когда затрахала его до смерти несколько лет спустя, все верила, что получит наследство. А поскольку братец не имел ни гроша за душой, она оказалась на Хасселстиген, 1. Переметнулась к Калле Бухгалтеру, Калле Даниэльссону то есть.

– А у него, значит, водились денежки?

– Начало складываться как раз в то время, – подтвердил Половина, кивнул и еще угостился коньяком.

– И как все произошло с Калле Даниэльссоном? И Беа, я имею в виду? – спросил Бекстрём.

– Он так же свихнулся на ней, как и мой брат, – сказал Половина. – Наплевал на Ритву и своего пацана. Все мысли сводились к тому, чтобы залезть на Беа. Наверняка спустил тот или другой миллион ради этой цели. Ты же читал его записи?

– Я все еще не понимаю.