Оливер Пётч - Крепость королей. Проклятие

– Благородная сударыня, – с улыбкой проговорил менестрель и спрятал клинок в ножны. – Какая приятная неожиданность! Разве вам не положено находиться в этот час в постели?

– А вам разве не положено находиться сейчас при графе? – отпарировала Агнес.

– В моем присутствии уже нет нужды. Мне поручено сообщить об исходе битвы отцу Шарфенека и его соседям.

Менестрель снова взялся за лютню, перебрал несколько струн. Их звон призрачной мелодией слился с журчанием реки.

– Боюсь, для героической баллады эта стычка все равно была слишком скоротечной и грязной. Хотя ваш Матис хорошо себя показал.

– Как он там? – боязливо спросила Агнес.

Мельхиор подмигнул ей:

– Заработал пару царапин, но жить будет. Без сомнения, он рожден командовать. Хотя вам о нем лучше забыть.

– Да как вы смеете… – вскинулась было Агнес, но менестрель взял несколько мягких аккордов, и она поумерила пыл. – Как… с чего вы взяли, что между мной и Матисом что-то есть? – продолжила она спокойнее.

– Господь наградил меня глазами, чтобы видеть, и сердцем, чтобы чувствовать. Кроме того, вы же сами что-то вручили ему перед походом, разве нет? – Мельхиор усмехнулся. – И не забывайте, что я бард. Вы не первые молодые люди, чью несчастную любовь мне пришлось бы воспеть в балладе.

– Тогда лучше пойте о каких-нибудь королевских детях, а нас с Матисом оставьте в покое.

Казалось, Мельхиор собирается что-то ответить, но потом лишь смерил Агнес сочувственным взглядом.

– Я лишь хочу уберечь вас от ненужных разочарований, вот и всё. – Он склонил голову набок. – А как вам, кстати, мой нынешний сеньор?

– Фридрих фон Шарфенек? Уж не прочите ли вы мне его в женихи? – Агнес пренебрежительно фыркнула. – Как любезно с вашей стороны! Но дочь бедного наместника ему и в самом деле не пара. Кроме того, по мне, так слишком уж он высокого о себе мнения, между нами говоря…

– И все-таки вас объединяет общая страсть.

Агнес нахмурилась:

– Да ну? И какая же?

– Граф обожает старинные истории. Шарфенек запоем читает все, что касается Трифельса. Не знали? В особенности его занимают эти сокровища норманнов, что когда-то хранились здесь. – Мельхиор вздохнул: – Его сиятельство приказал мне сложить о них внушительную балладу. Презренный металл!.. При этом меня в большей степени вдохновляет сага о Барбароссе.

Он прокашлялся и пропел:

Когда он закончил, Агнес взглянула на него в радостном изумлении:

– Очень красиво. Это вы сочинили?

Мельхиор кивнул и смущенно погладил бороду.

– Правда, это только начало. В следующем году в прославленном Вартбурге состоится состязание среди бардов, и мне хотелось бы принять в нем участие. Осталось только выбрать подходящую балладу. Думаю, «Сон Барбароссы под горой» подойдет как нельзя лучше.

– Вартбург? – Агнес наморщила лоб. – Не в этой ли самой крепости Лютер перевел на немецкий Новый Завет? Отец Тристан как-то раз показывал мне копию.

– Она самая. У этой крепости долгая история, сравнимая по богатству и значимости с историей Трифельса. – Мельхиор закатил глаза. – Но граф требует балладу о сокровищах норманнов, так что старому кайзеру придется, скорее всего, подождать. Если так и дальше пойдет, мне потом и его проплешину придется в песне увековечить.

Агнес захихикала. Этот забавный менестрель всякий раз вызывал у нее улыбку.

– Простите, что нагрубила вам вначале, – проговорила она наконец. – Но в последнее время я иногда сама не своя. Просто много… странного происходит вокруг.

– Странного?

Агнес уже готова была рассказать Мельхиору о своих сновидениях и кольце, но потом вспомнила о данном отцу Тристану обещании.

Обещай мне, что никому его не покажешь. И свои сновидения держи при себе.

– Наверное, слишком много пришлось пережить, – ответила она нерешительно. – Долги отца, поход против Черного Ганса, потом переезд Шарфенека в соседнюю крепость и, конечно же, Матис. Вы правы, он…

Она запнулась, и Мельхиор наклонился к ней, чтобы взять за руку.

– Некоторые вещи понимаешь лишь с возрастом, – проговорил он после некоторого молчания. – Кому-то они могут показаться ужасными, хотя на самом деле служат высоким целям.

Агнес хотела спросить его, что он имел в виду своим странным высказыванием, но менестрель вдруг поднялся и учтиво поклонился.