Тесс Герритсен - Химера

Кеничи наклонился поближе, чтобы через окошко камеры рассмотреть гениталии зверька. Это действительно была самка. От смущения он густо покраснел.

– Вчера вечером, – объяснил он, – она укусила меня. В спешке я сунул ее не туда.

Эмма сочувственно улыбнулась.

– Ну, самое страшное, что может случиться, – это незапланированный всплеск рождаемости.

Кеничи натянул перчатки и тоже вставил руки в камеру.

– Я совершил ошибку, – признал он, – я ее и исправлю.

Вместе они осмотрели остальных мышей в отсеке, но не обнаружили ничего подозрительного. Все зверьки казались вполне здоровыми.

– Это очень странно, – заметила Эмма. – Если мы имеем дело с заразным заболеванием, должны быть хоть какие-то свидетельства заражения…

– Уотсон! – раздалось по системе связи модуля.

– Я в лаборатории, Григгс, – ответила она.

– У тебя срочное сообщение от владельцев полезного груза.

– Сейчас посмотрю.

Она плотно закрыла отсек с животными и сказала Кеничи:

– Я проверю сообщение. А вы пока вытащите из холодильника мертвых мышей. Осмотрим их.

Он кивнул и поплыл к холодильнику.

С компьютера в лаборатории она открыла адресованное ей срочное сообщение.

Доктору Эмме Уотсон

От ведущего исследователя Хелен Кёниг

Тема: Эксперимент БКК № 23 (клеточная культура археон)

Сообщение: Немедленно прекратите эксперимент. Последние образцы, привезенные на «Атлантисе», свидетельствуют о грибковом заражении. Все клеточные культуры археон вместе с контейнерами, в которых они находятся, должны быть сожжены в электропечи на борту МКС, а пепел выброшен за борт.

Эмма прочитала сообщение на экране, а затем еще раз пробежала его глазами. Никогда прежде она не получала такого странного требования. Грибковое заражение не опасно. Сжигание культур казалось слишком суровой мерой. Ее мысли были настолько поглощены этим странным сообщением, что она забыла о Кеничи, который вынимал мертвых мышей из холодильника. Только услышав, как он удивленно ахнул, Эмма обернулась.

Сначала она увидела его пораженное лицо, забрызганное жидкой, отвратительно пахнувшей массой. Затем посмотрела на лопнувший пластиковый мешок. Кеничи в ужасе выпустил из рук пакет, и тот повис в воздухе между ними.

– Что это? – спросила она.

Сам не веря своим словам, он ответил:

– Мышь.

Но в пакете была уже не мышь, а разложившаяся ткань, гниющая масса из плоти и меха, из которой продолжали выделяться отвратительно пахнувшие капли.

«Биологическая опасность!»

Эмма метнулась к панели и нажала кнопку прекращения воздухообмена между модулями. Кеничи уже открыл стойку с аварийным комплектом и вытащил две маски. Одну он бросил Эмме, и она надела ее на лицо, закрыв нос и рот. Слова им были не нужны: оба астронавта знали, что необходимо.

Они быстро перекрыли люки в обоих концах модуля, изолировав лабораторию от остальных помещений станции. Затем Эмма вытащила мешок для биологически опасных материалов и осторожно двинулась к плавающему в воздухе пакету со сжиженной плотью. Поверхностное натяжение собрало жидкость в шар, и, если действовать осторожно, наверняка удастся поймать его в мешок, не расплескав содержимого. Эмма осторожно навела мешок на свободно плавающий образец и быстро закрыла. Она слышала, как Кеничи с облегчением вздохнул.

Опасность локализована.

– А в холодильник ничего не попало? – спросила Эмма.

– Нет, я тогда уже вытащил пакет. – Японец протер лицо спиртовым тампоном и подготовил его для дальнейшего уничтожения. – Этот пакет, он… знаете… вдруг лопнул. Как воздушный шарик.

Содержимое было под давлением, в процессе разложения выделились газы. Эмма посмотрела на дату смерти на этикетке. «Это невозможно», – поразилась она. Всего за пять дней труп превратился в черное пюре из гниющей плоти. На ощупь пакет был холодным, значит холодильник работал нормально. Несмотря на холод, что-то ускорило разложение. «Плотоядный стрептококк?» – гадала Эмма. Или другие, не менее разрушительные бактерии?

«Масса попала ему на лицо», – посмотрев на Кеничи, подумала Эмма.

– Нужно поговорить с ведущим исследователем, – сказала она. – С тем, кто послал этих мышей.

По тихоокеанскому времени было всего пять утра, но голос доктора Майкла Лумиса, ведущего исследователя по эксперименту «Зачатие и период беременности у мышей во время космического полета», казался бодрым и встревоженным. Он говорил с Эммой из Научно-исследовательского центра имени Эймса в Калифорнии. Она не видела его, но могла представить себе, как выглядит этот человек с гнусавым голосом – наверное, высокий и энергичный. Ученый, для которого пять утра – обычное рабочее время.