Стефан Пастис - Дневник «Эпик Фейл» - допущены ошибки [litres]

Мама обнимает меня за плечо.

– Ничего не обещаю, но мы можем обсудить этот вопрос за ланчем.

– Хорошо. На телеконференции?

– Ладно, на телеконференции за ленчем. А теперь вылезай из постели.

Я убираю раскладушку в диван и топаю на кухню, где встречаю Индюка.

– Слыхал, у нас будет праздничный обед. Верно, малыш? – доносится из-за развёрнутой газеты.

– Потом можем съездить в парк, повидаться с ребятами из боулинга. Как тебе такой план?

Я тоскливо представляю очередную «великолепную» субботу.

– Пятнадцать минут на полировку машины, и можем ехать. – Сложив газету, Индюк встаёт из-за стола и протягивает её мне. – Будешь читать?

– Нет, – говорю я.

– «Нет, спасибо», – поправляет он и всё-таки кладёт газету передо мной.

Индюк уходит, я смотрю ему вслед. При каждом шаге его полиэстеровые штаны издают шелестящий звук. Дверь за ним захлопывается, и в этот момент я замечаю ЭТО. Заголовок самой тревожной новости на свете.

Что, сердце не ёкнуло? А знаете, кто у нас дочь мецената?

Я в секунду просекаю.

Сперва она уговаривает папочку пожертвовать деньги на зоопарк.

А потом секцию арктических хищников переименовывают в её честь:

И тогда она завладевает моим белым медведем.

Всё ясно – яснее, чем отблески солнца на полированном крыле индюшиного «кадиллака». Тот, кто украл мой Фейломобиль, теперь замыслил лишить меня делового партнёра.

Я выскакиваю на улицу за Индюком.

– Едем на ваш дурацкий пикник! Прямо сейчас!

– Что? – переспрашивает Индюк, старательно натирая капот своего обожаемого автомобиля.

– Пикник. В парке. Хочу туда. Едем скорее.

Мама встаёт рядом.

– А как же обед? – удивляется она.

– Не надо! Давайте сразу на пикник!

– Ладно, – произносит мама после паузы. – Только сумочку возьму.

Озадаченно выгнув бровь, она уходит в дом и возвращается с сумочкой. Индюк распахивает переднюю пассажирскую дверцу, но я опережаю маму и прошмыгиваю первым.

– Нет, нет, впереди поеду я!

– Ах ты, нахальный… – начинает браниться Индюк, однако мама его останавливает.

– Сегодня пусть будет, как он хочет.

– Ну хорошо, – морщится Индюк, – но учти, малец, за руль я тебя не пущу.

– Договорились, – говорю я. – Мне просто хочется ехать на переднем сиденье. Люблю, когда чисто.

Индюк с подозрением смотрит на меня, потом бросает полировочную салфетку в багажник.

– Ладно, садись.

Мы отправляемся в путь. На светофоре Индюк включает нейтральную передачу и поддаёт газу.

– Моя ласточка определённо любит заботу, – довольно произносит он, имея в виду бездушную машину. – Только послушай, как поёт движок.

Я слежу за его ступнёй, которая жмёт на газ.

Индюк переключает передачу, колёса взвизгивают, «кадиллак» срывается с места. Мы сворачиваем на улицу, по которой в прошлый раз не проезжали.

– В парк ведёт другая дорога! – нервничаю я. – Поехали так же, как тогда!

– Какая разница? – пожимает плечами Индюк.

Я напоминаю:

– Сегодня – мой праздник.

Индюк вопросительно оглядывается на маму.

Та робко подтверждает:

– Он прав.

– Прекрасно, – сквозь зубы цедит Индюк. – Ну, и как мы ехали в прошлый раз?

Я показываю. Он сворачивает.

Не доезжая до парка, я вижу то, что нужно, и требую:

– Останови здесь!

– Теперь-то что? – не выдерживает Индюк.

– Дом, где садовая скульптура. Вон там!

– Ты опять за старое… – вздыхает мама с заднего сиденья.

– На кой она тебе сдалась? – злится Индюк. – Вечно забиваешь голову чепухой!