Роберт Стайн - Улыбаемся и гибнем!

Я зажмурилась. Я до сих пор видела эту белую вспышку, даже с закрытыми глазами.

Я слышала, как из фотоаппарата выскользнула пленка.

Когда я открыла глаза, Дэвид смотрел на фотоаппарат. Он засмеялся:

— Игрушка, что ли? Это камера Сэмми, верно?

— Она очень старая, — сказала я. — Я должна отнести ее обратно. С ней что-то не так.

Дэвид повертел ее в руке.

— Смотри. Что-то оттуда выскочило. А водой она брызгается?

— Не смешно, — сказала я. И тут увидела, на что он смотрит. Квадратик пленки. Он вышел не до конца. Наполовину застрял в камере.

— Видишь? Он сломан, — сказала я. — Я собираюсь вернуть его…

Я умолкла. У меня перехватило дыхание.

Резкая боль охватила мое тело по талии.

Ощущение было такое, будто я опоясана тяжелым ремнем. И ремень этот все затягивают… и затягивают… и затягивают…

Я издала стон.

Я не могла дышать.

Я согнулась пополам. Боль пронизывала меня.

Ощущение было такое, словно меня разрезают надвое!

— Джули? Джули? — Я почувствовала на плечах руки Дэвида. — Ты в порядке? Что с тобой?

Я не могла разогнуться. Не могла говорить. Не могла дышать.

Меня разрезают… разрезают надвое…

Внезапно я поняла, что должна сделать.

Пересиливая боль, я с трудом поднялась. И схватила фотоаппарат.

Боль вокруг талии усиливалась.

— Джули? Тебе нужна помощь? — слышала я голос Дэвида. Он доносился словно откуда-то издалека. — Джули? Тебе больно? — кричал он. — Я могу что-нибудь сделать?

Ответить я не могла. Боль заставляла сжиматься челюсти, напрягая каждый мускул.

Перед глазами все окрасилось алым. Потом черным. Я поняла, что теряю сознание.

Стиснув зубы, я схватила квадратик пленки. И с силой потянула, потянула из камеры.

Сработает ли это?

Пройдет ли после этого боль?

Я стиснула зубы и ждала… ждала…

Нет.

Фотография выпала у меня из руки. Я снова сложилась вдвое, сжимая бока. Боль охватывала меня. Казалось, меня прожигает насквозь раскаленным шнуром.

А потом… боль исчезла.

Не прошла постепенно. Раз — и нет ее. Так внезапно, что я охнула и выпрямилась, ошеломленно моргая.

Я сделала долгий, глубокий вдох, потом еще один. Потерла рукой талию. Все снова было в полном порядке.

— Тебя как, отпустило? — спросил Дэвид. Он так побледнел, что даже веснушки сошли с лица. — Джули?

Я не ответила. Только крепко-накрепко прижала к груди фотоаппарат. А потом отвернулась от Дэвида и через весь зал бросилась к выходу.

— Эй! — крикнул Дэвид мне вдогонку. — В чем твоя проблема?

И снова я не ответила. Я продолжала бежать, пока не оказалась за пределами парковки, жадно вдыхая прохладный, свежий вечерний воздух.

Я знала, в чем моя проблема. В проклятом фотоаппарате.

Сначала Рина, потом Карла… а затем и я.

Фотоаппарат был злом. Он калечил людей.

Я должна от него избавиться. Я должна вернуть его той странной женщине.

Крепко прижимая к себе камеру, я села на велосипед и поехала домой, управляя одной рукой. Мимо проехал автомобиль, из открытых окон звучала музыка. С пассажирского сиденья мне помахала рукой какая-то девочка. Но я не помахала в ответ.

Я бросила велосипед у стены гаража. Запыхавшись, вбежала в дом с черного хода.

Я собиралась поскорей подняться в свою комнату и спрятать фотоаппарат, пока меня никто не видел. Но едва я вошла в гостиную, откуда ни возьмись выскочил Сэмми. На его лице красовалась безобразная резиновая маска скелета.

— Сфоткай меня, или погибни! — прохрипел он и встал в позу, подняв руки со скрюченными пальцами, точно когти.

— Сэмми, с каких пор сегодня Хэллоуин? — спросила я.

— Я не Сэмми. Я Серебряный Череп. Сфоткай меня. Не то я сокрушу тебя своим Черепастым Взглядом.

Я содрогнулась. Бедный Сэмми. Если я сфотографирую его этой зловещей камерой, он, чего доброго, и впрямь превратится в скелет!

— Брысь. — Я не собиралась так сильно его толкать. Но мне не терпелось поскорее спрятать фотоаппарат в комнате.

— Ну все, тебе кранты! — крикнул Сэмми, обиженно погрозив мне кулаком. — Сейчас ты ощутишь захват Серебряного Черепа!

Это вызвало у меня смех. Пусть он избалованный негодник, но все равно славный.

Добравшись до комнаты, я открыла стенной шкаф. В глубине лежала давно забытая мною куча грязной одежды. Я затолкала фотоаппарат под ворох джинсов и футболок. Теперь Сэмми ни за что его не найдет.

Сердце ухало, как барабан. Я знала, что не смогу чувствовать себя нормально, пока не верну зловещую вещь. По крайней мере, она никому не сможет причинить вреда, валяясь под тонной вонючих шмоток.