Роберт Стайн - Невеста ожившего болванчика

Они боролись на полу, катаясь в отвратительной зеленой жиже. Колотили друг друга, царапали, кусали.

Поднявшись на ноги, обхватывая друг друга руками, они боролись, толкали друг друга на стены, спотыкались о перепуганных детей, опрокинули оба деревянных стула, сшибли на пол именинный трот…

Рыча и стеная, они боролись, терзали друг друга, обменивались затрещинами, волоча друг друга по липкой зеленой жиже.

В папину столярку.

Я проковыляла вслед за ними. Они отскочили от верстака. Наткнулись на кофейный столик, над которым папа так долго трудился. Перекатились через него, размазав по полированному дереву густую зеленую дрянь.

А потом… потом… все произошло в мгновение ока.

Я видела, как метнулась рука Слэппи. Видела, как он врубил циркулярную пилу.

Рев огромной пилы заставил меня зажать уши руками.

И пока я в ужасе смотрела на сражающихся, обхватив голову руками, Слэппи толкнул Мэри-Эллен… толкнул ее… толкнул на вращающийся диск циркулярной пилы.

Пила взвизгнула — пронзительным, душераздирающим визгом — распиливая огромную куклу надвое.

Лезвие с легкостью рассекло ее тело. Нижняя половина — ноги, юбка — свалилась на пол рядом с огромной пилой.

Слэппи запрокинул голову и захохотал. Захохотал торжествующе. Его хохот перекрыл даже рев пилы.

И вдруг его смех резко оборвался. Его ухмылка растаяла. От ужаса глаза болванчика вылезли из орбит.

Верхняя половина Мэри-Эллен не отпускала Слэппи.

Ее руки сжимали его… мертвой хваткой сжимали. И неумолимо тянули к вращающемуся диску пилы!

Лезвие раскроило Слэппи точно по талии. Раскроило пополам.

Обе половины свалились на пол.

Я смотрела на куклу и болванчика. Разрезанных надвое.

Теперь оба они сделались неживыми. Снова.

Силясь перевести дух, успокоить колотящееся сердце, я отключила пилу. Лезвие бесшумно вращалось, сбавляя обороты, пока не остановилось совсем.

Я испустила вздох облегчения. Посмотрела на безжизненную куклу, на безжизненного болванчика. Таких неподвижных теперь.

Приблизившись к ним на дрожащих ногах, я долго смотрела на Слэппи. А потом склонилась над верхней его половиной. Хотела удостовериться, что жизнь окончательно покинула его тело.

В тот же миг его рука взметнулась — и схватила меня за ногу.

— О-о-о-о-ох! — вскрикнула я от ужаса. И рухнула на спину.

Рука Слэппи разжалась. Безжизненно брякнулась на пол.

Больше он не шевелился.

Я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Закрыв глаза, я считала до десяти, пытаясь успокоиться.

Услышав шум за спиной, я открыла глаза и обернулась. По лестнице сбегал Харрисон. Несколько родителей следовали за ним. Я поняла, что он успел сбегать наверх и привести их.

Дети кричали и плакали. Я обняла Кэти и Аманду.

Мама с папой остановились на середине лестницы.

— Джиллиан, что значит весь этот бедлам? — воскликнула мама. — И что это за гадкое месиво?

— Ну, — отвечала я, — это как бы долгая история…

— Харрисон, что ты с этим делаешь? — спросила я.

— Да так, читаю, — ответил он.

Было десять часов вечера. Я, наконец, почувствовала себя немного лучше. Сердцебиение пришло в норму. Ноги перестали дрожать.

Остаток дня прошел в извинениях перед миссис Симкин и остальными родителями. Потом мы еще долго гнули спины, очищая подвал.

Мама и папа по-прежнему требовали полных объяснений. А я не знала толком, как все это объяснить.

И теперь мы с Харрисоном сидели на диване в гостиной. Кэти и Аманда растянулись на полу и смотрели телевизор.

Харрисон склонился над дневником чревовещателя и читал его не спеша, внимательно, и с огромным интересом.

— Поверить не могу, что ты стащил этот старый дневник, — сказала я.

Он поднес палец к губам.

— Тс-с-с. Это очень интересно.

Я застонала.

— Зачем ты все еще читаешь его? Все кончено. Нам теперь совершенно не о чем беспокоиться.

— Я вот не уверен, — тихо произнес Харрисон.

— А? Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Послушай, что сказано в дневнике, — ответил Харрисон. — Там сказано, что даже если болванчика уничтожить, зло может и не погибнуть.

— Да? — воскликнула я. — И что именно там сказано?

Харрисон поднес книжицу поближе к глазам.

— Тут говорится, что тело болванчика уничтожить можно — но злой дух неистребим. Он просто перейдет в другое тело.

Я покачала головой.

— Ну, знаешь ли, это уж ерунда, — сказала я. — Слэппи мертв. Мертв, мертв, мертв.

Харрисон пожал плечами: