Роберт Стайн - Невеста ожившего болванчика

— Но ты посмотри! — крикнул Харрисон.

Я повернулась к нему. Он успел положить деревянную голову обратно на стол. И теперь листал какую-то маленькую, потрепанную книжицу.

— Что это? — недовольно спросила я, возвращаясь в комнату.

— Класс! — воскликнул Харрисон. — Это какая-то записная книжка. Дневник, по-моему.

— Чей дневник? — спросила я, подходя к нему.

— Джимми О'Джеймса, — ответил Харрисон. Его глаза бегали по страницам. — Ух ты. Тут про Слэппи всякое-разное.

Я выдернула книгу у него из рук.

— Про Слэппи? Что там про Слэппи?

Я быстро пролистывала страницы. Дневник был написан мелким, аккуратным почерком. Синие чернила выцвели. Тем не менее, слова легко было разобрать даже в полумраке столовой.

— Ого… Это не может быть правдой! — воскликнула я. — Наверное, чревовещатель писал роман ужасов. Так не бывает.

— Почему? — удивился Харрисон. — Что там написано?

— Это… это невероятно! — пробормотала я, пробежавшись глазами до конца страницы.

— Да что там написано, Джиллиан?! — воскликнул Харрисон с нетерпением.

Вглядываясь в мелкий шрифт, я начала читать…

Кукольных дел мастер был весьма необычной личностью. Так, по крайней мере, я слышал. Вот эта история, в точности как она была поведана мне. Кукольных дел мастер был колдун, и использовал свои игрушечные создания во зло. Его марионетки и другие игрушки заражали людей неизвестными болезнями. Он создавал кукол, которые наносили увечья своим владельцам. Игрушки, которые похищали ценные вещи, пока их хозяева спали.

Колдун любил сеять зло и страдания при помощи невинных с виду игрушек.

— Наверняка это выдумка, — перебил Харрисон. — Звучит как выдумка. Не может такое быть правдой.

Я закусила губу.

— Не знаю, — проговорила я, перелистывая страницы. — Не знаю, правда это или нет.

И продолжила читать вслух…

Болванчик по имени Слэппи — самое зловещее изобретение колдуна. Он похитил гроб, чтобы добыть для него древесину. Он выточил болванчика из гробовых досок. После этого колдун перенес в болванчика собственное зло. Злой дух колдуна обитает в Слэппи, готовый пробудиться при прочтении зловещих магических слов, записанных колдуном.

Зло колдуна обитает в Слэппи.

— Эти слова в дневнике подчеркнуты, — сообщила я Харрисону. Я перечитала их вновь…

Зло колдуна обитает в Слэппи.

Я продолжала читать…

Древние колдовские слова для возвращения его к жизни начертаны на листке бумаги, который всегда оказывается в кармане болванчика. Когда древние слова будут прочитаны вслух, болванчик — вместе с переполняющим его злом — вернется к жизни. Каким-то чудом я сумел погрузить Слэппи в сон. Не знаю точно, как мне это удалось. Меня заботит лишь то, что болванчик наконец снова спит. Я выбросил Слэппи в мусорный бак — пусть его увезут подальше и раздавят! Мне остается лишь уповать на то, что никто не отыщет его, никто не прочтет те зловещие слова, способные вновь возвратить его к жизни.

— Ого, — пробормотал Харрисон, покачав головой. — Мы нашли этот листок бумаги, помнишь?

По моей спине пополз холодок.

— Я начала читать эти слова. Слава Богу, не дочитала!

Харрисон пристально посмотрел на меня.

— Если эта история правдива, то Слэппи действительно мог ожить. И действительно мог засунуть твою ящерицу себе в рот.

— И подменить взбитые сливки на мыло, — добавила я.

Мы молча уставились друг на друга.

— Но мы ведь не дочитали заклинание до конца, помнишь? — воскликнула я и глубоко вздохнула. — Да и вся история… бред сивой кобылы. Деревянные болванчики не оживают, не так ли?

Неожиданный стук заставил нас подскочить.

Это захлопнулась парадная дверь.

Я закрыла маленький дневник. Харрисон запихал его в карман джинсов.

Оцепенев, мы вглядывались в серый полумрак.

И прислушивались к медленным, шаркающим шагам, звучавшим все ближе… ближе…

Как будто по полу медленно тащился деревянный болванчик.

ТУК, ШАРК… ТУК, ШАРК. ТУК, ШАРК…

Я представила Слэппи, ковыляющего на подгибающихся ногах, волоча руки по полу. Вот он подбирается… подбирается к нам через весь дом.

Мы с Харрисоном дружно охнули, когда вместо болванчика в комнату вошел седовласый мужчина в темном рабочем комбинезоне. В правой руке он сжимал трость, которой и постукивал по полу. Он прихрамывал.

При виде нас он изумленно разинул рот. И грузно оперся на трость.

— Вы что тут забыли, ребятки? — спросил он. В голосе его слышался одышливый присвист.