Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство

— Вста-а-а-ать!

Да так он скомандовал, что Вовика будто какая-то сила с места подбросила. Он вскочил, вытянулся по стойке «смирно», не понимая, чего от него хочет старичок. И только когда тот любезно предложил женщине с ребёнком сесть на освободившееся место, Вовик и вспомнил: вроде бы кому-то надо уступать место во всех видах городского транспорта.

Едва трамвай остановился и открылись двери, около которых стоял раздосадованный и обиженный Вовик, готовый немедленно выскочить из вагона, как именно в эти двери вошёл длинный-предлинный дяденька и громогласно объявил:

— Граждане пассажиры и гражданки пассажирки, быстренько приготовим билетики для проверочки!

«Так, так… глухонемого из меня уже не получится, — суматошно соображал Вовик, и краснощёкость его ещё более усилилась, но не от стыда, а от умственного напряжения. — Надо, надо придумать что-нибудь…» И он с озабоченнейшим видом начал предельно неспешно и вполне солидно шарить по карманам, вздыхал громко и озабоченно, тяжко пыхтел, как во время тяжелой, вредной для здоровья работы.

Контролёр, длинный-предлинный дяденька, наблюдал за ним подозрительным и пронзительным взглядом, и было совершенно ясно: ещё ни одному безбилетнику обмануть его не удавалось. Он прямо-таки саркастически улыбнулся и откровенно язвительным голосом сказал:

— Штрафик в три рублика придётся платить во избежание более крупных и значительно неприятных последствий.

— Обокрали меня! — радостно крикнул Вовик и сделал ужасное выражение лица. — Мама мне рублик на мороженое дала, а я…

— А я рублик проел на мороженом и решил по старой привычке зайчиком прокатиться, — серьёзно добавил контролёр.

— В милицию таких срочно забирать надо! — крикнула с задней площадки старушка, на руках которой таращила большие чёрные наизлейшие глаза малюсенькая белая собаченция.

Собаченция пронзительно и злобно тявкнула семь раз.

— Долго ещё думать будем, гражданин зайчик? Или пойдем актик составлять на предметик оштрафования?

Вот тут-то Вовик струсил по-настоящему, но что конкретно делать, сообразить не мог, забыл, что профессор он и академик, и неожиданно для себя заныл:

— Не буду больше! Не буду-у-у-у…

— Есть предложение, — вдруг сказал лысенький старичок. — Денег у данного зайца всё равно нет. Совести, видимо, тоже. Позвольте, я заплачу за него штраф; заберу дармоезда с собой, проведу с ним серьёзную разъяснительную беседу, объясню ему суть его государственного преступления и дам абонемент на обратный путь.

Старушка с задней площадки хотела что-то крикнуть, но малюсенькая белая собаченция с большими чёрными наизлейшими, глазами опередила её и злобно тявкнула девять раз.

— Хорошо, хорошо, будем считать, что очень хорошо! — грозно согласился контролёр. — На сей раз данного зайчика прощаю. Но если он ещё хоть разик попадётся, будет отвечать перед обществом как государственный преступник.

Он отказался брать штраф у старичка, и тот с Вовиком вышел из вагона на следующей остановке.

Старичок шагал впереди, не оглядываясь, словно абсолютно уверенный, что Вовик будет топать за ним хоть целый день. А он, конечно, нет-нет да подумывал мельком: чего же, собственно, мешает ему дать стрекача? Не побежит ведь старичок за ним! Но что-то довольно крепко удерживало Вовика, чему он и сам удивлялся.

Удивляться-то он удивлялся, но шёл и шёл, невольно приглядываясь к старичку.

Вроде бы старичок как старичок, ничего особенного. Немало таких по улицам ходит. Но почему-то решил за Вовика штраф заплатить да ещё абонемент на обратную дорогу обещал… Зато и разъяснительную беседу придётся выдержать… Да ещё и припомнить может, что контролёр его государственным преступником обозвал… Прямо чудеса какие-то!

Чудеса не чудеса, но — подозрительно. Вовик даже ненадолго остановился, продолжая внимательно разглядывать старичка. Нет, нет, вроде бы ничего, ровным счётом ничего особенного в нём не было.

Нет, нет, вроде бы что-то всё-таки было…

Было в нём всё-таки что-то!

Но — что?

Чего в нём было особенного?

А то в нём было особенное, что шёл он каким-то необычным шагом и держался как-то необычайно прямо.

И что бы это означало?

Вовик догнал старичка и спросил:

— Вы кто такой, дедушка?

Старичок остановился, внимательно оглядел Вовика, тоже спросил: